Сомали Мам - Шепот ужаса

В конце месяца я получила чек — свою первую зарплату. Я жила во Франции всего два месяца, но уже заработала две с половиной тысячи франков — огромную сумму. В Камбодже такие деньги означали бы целое состояние, может, даже годовую зарплату. Но что делать с выданным мне клочком бумаги? Пьер объяснил: он откроет в банке общий счет, на нас обоих, и я положу заработанное туда. Я сразу занервничала. А вдруг мы разведемся? Пьер возьмет и заберет мои деньги. Так что настояла на том, чтобы открыть счет на свое имя. В ответ Пьер сказал: «Да ты прямо как китаянка».

У меня нет такой привычки — верить мужчинам: я никогда не доверяла Пьеру до конца. Вскоре после того, как мы стали жить в Ницце, Пьер отправился проведать свою бывшую жену и вернулся от нее только в пять утра. Так что все может быть.

Иногда постояльцы в отеле давали мне чаевые. Помню одну пожилую даму: я помогла ей разобраться с бельем, после чего она обхватила мое лицо ладонями и воскликнула: «Mignonne»! Слово было незнакомое, поэтому я попросила даму записать его на бумажке, собираясь потом посмотреть в словаре. Оказалось, она назвала меня милой! Я посмотрелась в зеркало и решила, что дама просто пошутила.

Проработав в «Гибискусе» два месяца, я поняла, что в другом отеле могу зарабатывать больше. В «Гибискусе» платили неважно, а работать приходилось семь дней в неделю. К тому же ко мне приставали некоторые мужчины из числа постояльцев. Похоже, они видели во мне маленькую азиатку, которая не будет долго ломаться. Но я уже успела понять, что вправе не мириться с подобным.

Я перешла в отель под названием «Отпуск на море». Там останавливались в основном пенсионеры, причем надолго. Это давало мне возможность познакомиться с ними поближе. Именно они, эти пожилые люди, и научили меня сносному французскому. Некоторые были очень добры, все называли меня принцессой-китаяночкой: видно, для французов все азиаты были на одно лицо — впрочем, я не обижалась — камбоджийцы воспринимают иностранцев точно так же, для нас любой иностранец — баранг.

С пожилыми людьми мне было комфортнее. Они заслуживают того, чтобы относиться к ним с уважением. Когда у кого-то ныли ноги, я делала им массаж. Они принимали мои услуги с благодарностью. Начали даже отпускать шуточки в присутствии управляющих: вот, мол, хорошенькая девушка убирается в номерах, а девицы неприветливые работают официантками в ресторане. Так что мне велели убираться в номерах только по утрам: за обедом же я обслуживала столики.

Я получала большие чаевые, чем вызывала зависть у всех остальных. Они прозвали меня «китаёза» и стали задерживать мои заказы. Я долго терпела, но потом не выдержала. Схватила на кухне нож и крикнула одной девчонке: «Если будешь продолжать в том же духе, живот вспорю!» Я сама удивилась, как сумела сказать такое. Друзей у меня, конечно, не прибавилось, зато работать стало спокойнее.

Свекровь по-прежнему едва терпела меня. Я убиралась в доме, иногда вызывалась приготовить что-нибудь, но свекрови не нравилась азиатская кухня, она со мной почти не разговаривала. Было ясно, что мать предпочитает оставаться с сыном вдвоем — она вечно пыталась поссорить нас с Пьером. Когда я возвращалась с работы, не смела даже зайти на кухню поесть, хотя всегда бывала голодна.

Я сильно похудела. Однажды свекровь приготовила нам с Пьером яйца и шпинат, а мясо скормила своей собачонке. Но я со всем мирилась, потому что таковы наши традиции: что бы свекровь ни сделала, нужно терпеть и ни в коем случае не жаловаться мужу. Кхмерский муж всегда станет на сторону матери, так что лучше смолчать.

Мы жили у матери Пьера уже четыре месяца. Однажды к ней приехали гости. С ними были дети — из тех, которые всюду суют свой нос и все ломают. Я сказала одному ребенку: «Не прыгай так. Когда пожилая мадам вернется, ей это не понравится». Сказав так, я и не думала никого оскорблять. В Камбодже любую женщину старшего возраста называют пожилой, тем самым выказывая уважение. Но в Европе никто не хочет смотреть правде в глаза: необходимо притворяться, что дама перед тобой вовсе не пожилая, хотя бы даже она и была таковой. Когда свекровь вернулась, мать этого маленького чудовища пожаловалась ей, что я назвала ее пожилой. Свекровь была в ярости. Залепив мне пощечину, она заперла меня в нашей с Пьером комнате.

А ведь могла бы вспомнить, что я плохо знаю французский, могла бы попытаться понять. Я расстроилась. Очень. Когда Пьер вернулся, я ему все рассказала. К моему удивлению, он все понял и сказал, что пора нам подыскать себе жилье в другом месте.