Нора Шарифф - Тайны Норы

Наконец настало время увидеть наш новый дом! Он был расположен за несколько кварталов от дома деда. Я видела его лишь на фотографиях и не могла дождаться, когда же попаду в него, особенно в свою новую комнату, которую обставлю, как захочу. Мать сказала, что разрешит мне это. Я уже выбрала обои, и мне не терпелось их наклеить. От волнения я едва дышала.

Новый дом мне понравился. В нем было всего лишь два этажа, но он тоже казался огромным. Как целый Париж. Двери жилых помещений выходили в один общий коридор. Наши с Мелиссой комнаты располагались друг напротив друга, и мы должны были проходить мимо родительской спальни, чтобы оказаться в ванной комнате. Моя комната была восхитительна — большая и прекрасно освещенная. Ее близость к комнате родителей позволяла мне быстро прийти на помощь матери, если отец начинал распускать руки.

Шло время, я все больше осознавала, насколько изменилась эта страна. Когда-то каникулы, проведенные здесь, казались мне сказкой, но теперь в глазах жителей столицы читались лишь страх и отчаяние. Подростки моего возраста проводили день на улицах: стояли, прислонившись к стене на углу зданий. Наблюдая за сверстниками, я поняла, что их можно разделить на две группы: от первых можно было ожидать любой пакости, другие были настроены более мирно, но поражали своей почти «овощной» ленью.

Во всех жизненных случаях мой дед следовал принципам веры, и мы волей-неволей должны были жить по его правилам. По большому счету я очутилась в незнакомой стране, с неизвестной культурой и религией, жестко стесняющей нравы. Я не могла соотнести себя с этим странным народом, в который превратились алжирцы.

Записаться в лицей с преподаванием на французском языке можно было только по знакомству. Мои родители не знали никого в этом заведении, но мать сделала подношение директору лицея — подарила дорогую микроволновую печь! В лицее я освоилась быстро, и очень скоро у меня появилось несколько подруг. Нам нравилось проводить время вместе и дискутировать на разные темы. Одна из подруг, Далила, у которой я спросила, кем работает ее отец, постаралась объяснить мне, что именно происходит в Алжире.

— Но сначала ты должна пообещать, что все, что я скажу, останется между нами, хорошо? — шепотом предупредила она. — Мало кто из учеников школы отдает себе отчет в этом. Если они узнают, моя семья окажется в небезопасном положении.

Мое воображение тут же нарисовало несколько вариантов, один абсурднее другого, вообразив ее отца то агентом секретной службы, то звездой шоу-бизнеса.

— Мой отец дипломат, — сообщила она украдкой.

— И это все? — рассмеялась я. — Подумаешь, тайна!

— Нора, ты не знаешь, что происходит в стране. Быть дипломатом у нас — означает подвергаться постоянной опасности.

— Да ладно тебе. Ты просто решила разыграть меня, вот и все.

— Ты должна понять. Дипломаты, министры, военные, генеральные директора ведущих предприятий, послы, врачи, журналисты — все они кое для кого являются мишенями.

— Для кого?

— Для некоторых небезопасных людей.

— О ком ты говоришь?

— О террористах.

— Но кто они такие? Что их заставляет вести себя подобным образом?

— Это экстремисты, фанатики, которые хотят захватить власть любой ценой. В стране идет война. Гражданская война.

Я пристально посмотрела на своих приятельниц. Они бегали, смеялись, играли, как все нормальные девушки. Трудно было взглянуть в глаза правде, которую я только что услышала. Что это: реальность или фильм с фантастическим сюжетом?

Террористы! Гражданская война! Куда же ты попала, старушка?

В четырнадцать лет я наконец-то посмотрела на отца критически, глазами подростка. Какой же я была наивной, когда надеялась, что близость тестя смягчит жестокий нрав этого человека. Все вышло наоборот. По прибытии в Алжир его агрессивность и склонность к садизму только усилились.

Я никогда не понимала этого жестокого и грубого человека. Каждый раз, когда он причинял боль своим близким, он словно получал удовольствие и гордился собой. Сколько себя помню, он переворачивал столы, швырял посуду, оскорблял и бил мать. В Алжире он получил право жизни и смерти для своей супруги, мог ее всячески унижать, относиться к ней плохо и даже лишить жизни. Против нас с Мелиссой он не использовал физическую силу, но не упускал возможности обзывать нас обидными и унизительными прозвищами, что было недостойным для отца по отношению к дочерям. Чем более фанатичным становился он, тем больше ненавидел нас. Он стал почти сумасшедшим, пугливым параноиком, придумывал разные сценарии, в которых его жена оказывалась потаскухой, а я, его дочь, порождением дьявола с испорченной душой.