Дэвид Эберсхоф - Пасадена

— Кофе будете, мистер Блэквуд? — спросил Брудер и затопил печь.

Вскоре Блэквуд уже пил кофе, а Брудер прихлебывал дешевое вино из простого стакана.

— У этого «Гнездовья кондора» длинная история, — сказал он. — Даже не знаю, из-за чего бы я его продал.

— У домов всегда есть история, мистер Блэквуд.

— Здесь столько всего было…

— Могу себе представить.

— В жизни бы этот участок не продал.

— Иногда об этом невыносимо даже думать…

В шкуре застройщика Блэквуд всегда чувствовал себя легко. Прием был простой — один-единственный взгляд в глаза, и все. Не так давно он читал в «Стар ньюс» статью о чемпионе по теннису, где того спрашивали, как выиграть Уимблдон, и чемпион — фотографию его в белом жилете поместили тут же — ответил так: «Двигаться дальше, и все». Под этими словами Блэквуд готов был подписаться. Ему уже не терпелось рассказать Суини Вонючке о десяти с половиной акрах земли и об этом чудаке с иссиня-черным шрамом на виске, который то темнел, то светлел, как океан зимой. «Как будто оказался в прошлом, — скажет он по телефону. — Как будто встретился с настоящим золотоискателем».

— Вы живете один, мистер Брудер?

Брудер выпрямился, и Блэквуд увидел, что когда-то он был красив. Блэквуд даже подумал: «Ему бы в кино сниматься: тяжелые веки, нос как у Джона Гилберта — длинный, но не мясистый». За Блэквудом водился грешок: он любил провести субботний вечер в «Египетском театре Граумана», глядя прямо в огромные, как блюдца, глаза Кларка Гейбла. Еще он почитывал приложение к «Америкен уикли» и страничку светских новостей в «Стар ньюс», чтобы не отставать от последних событий. Возможно, это был перебор — злорадствовать над горестями других, но, по крайней мере пока, у Блэквуда не было причин задумываться, что он когда-нибудь об этом пожалеет.

— Нет, с семьей, — ответил Брудер, встал и забрал у Блэквуда чашку. — А теперь езжайте.

Брудер вывел Блэквуда из дома, и решительное, нечувствительное сердце Блэквуда подпрыгнуло от гордости — его желтая красавица сияла на солнце, отражая кузовом блеск океана. Он ждал, что Брудер скажет что-нибудь вроде «зверь-машина»: на Колорадо-стрит прохожие не уставали отпускать ей комплименты, и не потому, что «империал-виктория» была самой стильной в Пасадене, совсем нет! Блэквуд был не из тех, кто стал бы швыряться деньгами из-за подобной ерунды. Просто первой настоящей покупкой, которую Блэквуд себе позволил, была именно она, и он любил свою машину так же, как иной любит свою собаку или жену. Белели на солнце колеса, машина была желтой, как спелый банан, и каждый раз при мысли, что это его собственность, Блэквуд прищелкивал каблуками. Ведь он даже представить себе не мог, что в один прекрасный день купит себе «империал-викторию». Конечно же, никак не думал он и о том, что будет оценивать десять с половиной акров земли, которую можно разделить на участки помельче. Как знать, куда заведет непроезжая дорога; он не раз говаривал себе так еще в утопающем в грязи Мэне, и посмотрите, где теперь Эндрю Джексон Блэквуд!

— Так почему же вы об этом не думаете, мистер Брудер?

— Да не продам я свое «Гнездовье кондора». Никогда!

— Никогда — долгий срок, мистер Брудер. Давайте я как-нибудь заеду, и мы еще поговорим.

— Не трудитесь.

— Но если вы захотите, мне это будет нетрудно.

— Нет, спасибо, мистер Блэквуд.

— Это ваша дочь там торгует, мистер Брудер?

— Осторожнее езжайте, мистер Блэквуд. Здесь, знаете, скалы кругом. Не дай бог, камень свалится, по машине ударит.

Эндрю Джексон Блэквуд сел в машину, развернулся и попылил обратно. В зеркале заднего вида уменьшались Брудер и «Гнездовье кондора», стали видны заросли дикой ромашки и бескрайний океан. Доехав до шоссе, он помахал рукой девушке, которая как раз передвигала ящик с рыбой вслед за тенью тюльпанного дерева.

— Как вас зовут?

— Зиглинда!

— Что это за имя такое?

— На вашем месте я бы уезжала отсюда поскорее!

Блэквуд еще раз махнул рукой и двинулся на встречу в Сан-Диего в полной уверенности, что через несколько дней, когда он поедет обратно, мистер Брудер сменит гнев на милость.

Поездка в Сан-Диего оказалась пустой тратой времени. Блэквуд встретился с городскими чиновниками — законченными бюрократами — и поболтал с застройщиками, которые не очень-то шевелились в страхе перед «непонятными временами». Одна владелица строительной компании откровенно призналась, что пока приостановила работу. Картина складывалась нерадостная. Но молодой человек из Ошен-парка, всего лишь счетовод с большими амбициями и цепким взглядом, просветил Блэквуда насчет того, сколько стоит земля на побережье севернее Сан-Диего. Разговор оказался настолько интересным, что Блэквуд не задумываясь выставил молодому человеку второй бурбон, за ним и третий, а сам, потягивая золотистое пиво, слушал, как тот выбалтывает все, что знает о Северном округе. Его собеседник отметил, что искать надо в районе деревеньки с пышным названием Приморский Баден-Баден.