Маделин Уикхем - Испанские каникулы

— Цель этого слияния, — произнес он, не поднимая глаз, — создание новых возможностей. Для ПБЛ — и для Национального южного. Чтобы максимально расширить эти возможности…

— Вы собираетесь закрыть наше отделение, — оборвал его Филипп. — Вы собираетесь нас сократить. Так вы это называете?

— Оптимизировать, — машинально поправил его Хью, поднял голову и увидел, что Филипп смотрит на него с выражением, граничащим с презрением. — О господи, — пробормотал Хью и потер лицо. — Послушай, Филипп! Мне очень жаль. Мне вправду жаль. Не я принимал это решение. Это даже не мой район…

— Но это произойдет, — сказал Филипп, напряженный и бледный. — Или это лишь предположение?

Хью вздохнул.

— Если только правление по каким-либо причинам не решит игнорировать данный отзыв, что…

— Невероятно?

— Маловероятно, — сказал Хью. — Очень маловероятно.

— Понятно.

Филипп медленно опустился в кресло. Он широко расставил пальцы и несколько мгновений молча смотрел на них. Потом поднял взгляд на Хью, и на лице его промелькнула тень надежды.

— И даже глава отдела корпоративной стратегии не сможет их убедить?

Голос его звучал непринужденно, почти шутливо. И тем не менее в нем проскользнула искорка надежды. Нотка мольбы. У Хью упало сердце. Он снова принялся перечитывать факс, уже более внимательно, силясь отыскать какие-нибудь утешительные детали, что-нибудь оптимистичное.

Но ничего такого он не нашел. Ист-Ройвич оказался пригородом, который и сам переживал упадок. Ист-Ройвичское отделение отлично себя зарекомендовало в середине девяностых и даже получило пару внутренних наград. Однако с тех пор, как в трех милях оттуда выстроили новый торговый комплекс, Ист-Ройвич потерял свою роль местного центра — и эффективность деятельности Национального южного резко упала. Число клиентов уменьшилось, доходы снизились, несколько маркетинговых ходов провалились. В общем, с какой стороны ни посмотри — дело дохлое.

— Мне очень жаль, — сказал Хью, поднимая голову. — Я ничего не смогу сделать. Если основываться исключительно на производительности…

— Производительности? — резко переспросил Филипп.

— Я не имел в виду лично твою производительность, — быстро произнес Хью. — Безусловно нет. Я имел в виду отделение в целом.

Он встретил напряженный взгляд Филиппа и почувствовал, как у него багровеет шея, а пальцы судорожно стискивают листки факса. Господи, до чего же это тяжело — сообщать простую коммерческую истину человеку лицом к лицу. И в особенности — человеку, которого знаешь…

— Согласно этому анализу, — поспешил продолжить Хью, — данное отделение действовало не совсем так, как можно было бы надеяться…

— И тебя это удивляет?! — с пылом парировал Филипп. — О господи, да вы с этими вашими расчетами, планами и всем прочим… — Он не договорил и запустил пальцы во встрепанные волосы. — Ты вообще понимаешь, что творилось в последние месяцы? У нас не было вообще никакой связи с вами. Работники тревожились, клиенты каждый день спрашивали, не закрываемся ли мы… У нас был задуман местный маркетинговый проект, который спустили в унитаз, прежде чем мы поняли, что происходит. Мы все эти три треклятых месяца пытались удержаться на плаву. А теперь ты мне говоришь, что нас собираются закрыть из-за упавшей производительности!..

— Период, следующий сразу за слиянием, — всегда трудное время для всех, — сказал Хью, уцепившись за деталь, которую он мог объяснить. — Это понятно. — Он указал на факс. — Однако эти цифры говорят об оптимизации деятельности…

— Так значит, для тебя это было трудное время? — перебил его Филипп. Лицо его было бледным и напряженным, губы дрожали от гнева. — Ты лежал по ночам, не в силах уснуть, беспокоился, размышлял и жаждал получить хоть клочок реальной информации? Клиенты донимали тебя вопросами каждый день? Моральное состояние твоих работников сползло до полного нуля? Может, твой брак едва не рухнул из-за того, что ты никак не мог перестать мучительно думать о том, что там решат эти ублюдки из ПБЛ? А, Хью?

Его голос, резкий и саркастический, рассек воздух. Хью смотрел на него в замешательстве. Успокаивающие слова все куда-то делись. Ему нечего было сказать этому человеку. Он ничего не знал о его жизни, о повседневной реальности, с которой ему приходилось справляться. «Черт, — внезапно подумал Хью, — а я вообще хоть что-то о чем-то знаю?»

Тут тишину нарушил звук приближающихся шагов. Мгновение спустя из-за угла дома показалась Дженна. Она приостановилась и с любопытством взглянула на мужчин.