Артем Литвинов - Пылающая комната

Назавтра назначена встреча в офисе корпорации. День прошел весело и без особых приключений. Я в Америке впервые, и мне все тут кажется забавным и немного диким. Лос-Анджелес прекрасен, и я постоянно пытаюсь, как сам для себя сформулировал, отобразить его концепцию на бумаге. Пока что безуспешно. Вместо стены у нас окно и приближаясь к нему испытываешь такое чувство, что взошел на самую высокую точку на том месте, где ведутся раскопки какой-то древней заброшенной цивилизации. Вообще Америка произвела на меня совершенно обратное впечатление тому, которое считается общепринятым. Она показалась мне не слишком новой, а напротив, слишком старой относительно Европы. Ее древность — это не древность культуры и не древность мифа, это истоки, сведения о которых утрачены. Джимми согласился со мной, когда я поделился с ним своими соображениями на этот счет. Крис выслушал нас скептически, при его нелюбви к философии, это было закономерно.

— Ты ничего не понимаешь, — возразил Грэмм, — есть многое, дорогой Крис, что и не снилось твоей наивной фантазии.

Крис, опешив от такого дерзкого заявления, даже не нашелся, что ответить, и только беспомощно взглянул на меня в поисках поддержки. Но во мне был разбужен зверь, жаждавший интеллектуальной оргии, и я с удовольствием поддержал гитариста:

— Джим прав, ты отмахиваешься от того, что тебе кажется не важным, но это не значит, что его нет.

— Это чего нет? — язвительно поинтересовался Харди, — пылающей комнаты, что ли?

— И ее тоже, — подтвердил я.

— Вы о чем, Тэн? — недоумевая спросил Грэмм, следя за тем, как мы переглядываемся с улыбкой.

— Да, вот объясни ему, что это за комната, а то он так и помрет и не узнает, — сказал мне Крис, требуя, чтобы я просветил Джимми, относительно этого оккультного феномена.

— Да, объясни же наконец, — напал на меня уже Джимми, сгорая от нетерпения.

Я взял сигарету, прикурил и затянулся, двое приятелей смотрели на меня в напряженном ожидании. Все это напоминало не разговор в номере на двадцать восьмом этаже, а тихую абсурдистскую пьеску в провинциальном театре.

— Я и сам толком не знаю. — заговорил я весьма снисходительным тоном, — вы меня так спрашиваете, как будто я уже родился с полным набором информации по этому вопросу. А я тоже не знаю.

— Ладно, хватит, Тэн, мы тебе серьезно говорим, — раздраженный моим упрямством сказал Харди, — чего ты из себя строишь?

— Хорошо, я вам расскажу, что знаю. Но не более того, — пообещал я, протянув не докуренную сигарету Крису. — Жили-были на свете двое мальчишек. У одного были светлые волосы и серые глаза, у другого темные волосы и зеленые глаза, один был тихий и воспитанный и вполне счастливый, второй — распущенный, отважный и очень несчастный. Одного звали, скажем, Ариэль, второго — Пернатый Змей. Ариэль не знал о самом себе ничего, но зато знал, что должен где-то существовать Пернатый Змей. А Пернатый Змей был заносчив и капризен, он привык к тому, что все его желания исполняются. Но только получив все, что он так хотел, он смертельно заскучал. И тогда он собрал всех, кто был ему предан и сказал: «Найдите для меня то, что избавит меня от этого ужасного чудовища, разевающего пасть, чтобы проглотить весь мир». Он имел в виду скуку. И тогда объявился среди прочих респектабельный господин в сером костюме и сказал: «Я доставлю тебе то, что ты просишь, мой повелитель, но с одним маленьким условием» — «Я согласен на любые условия, — поспешил его заверить Пернатый Змей. — Говори». И незнакомый господин наклонился к нему и прошептал ему на ухо свое условие. Пернатый Змей подумал минуту и согласился. А тем временем Ариэль успел стать изгнанником и потерять все, что было положено ему по праву рождения. И стал прислуживать одному колдуну, который на самом деле был всего лишь жалким шарлатаном. И вот однажды в холодную рождественскую ночь, неизвестный господин привел к колдуну Пернатого Змея. И тот увидел слугу и возжелал его любви больше всего на свете. Но Пернатый был горд и заносчив, а Ариэль был робок и застенчив. Прошло немало времени прежде чем они встретились снова и случилось так, что Пернатый Змей предложил юноше сыграть в одну странную игру, никто толком не знал ее правил, а ставкой в этой игре была их жизнь. И Ариэль согласился. Это и было то самое условие, которое поставил Пернатому Змею господин в сером костюме. И игра началась, полная опасностей и приключений. Они шли по темным коридорам, где в сырых расщелинах гнездились змеи и скорпионы, они продвигались по пояс в грязи и протискивались в узкие проходы между камнями и всякий раз их спасение зависело только от подлинной силы их любви друг к другу. И был один закон, который они не могли нарушить прежде, чем игра окончится, они не имели права предаваться любви, хотя их и терзало страшное искушение нарушить запрет. И когда они увидели выход и побежали по направлению к свету солнца, пробивавшегося сквозь тьму подземелий, вскоре они оказались на поляне, залитой теплыми лучами солнца над которой клубились стаи бабочек с обсидиановыми лезвиями вместо крыльев, и так велико было их желание что они, — невыносимо резкая боль опоясала пылающим кольцом всю мою голову, я обхватил ее руками и согнулся в кресле с дикими воплями.