Дарьяна Антипова - Козулька

Яна подняла глаза и почувствовала, как сердце ухает глубоко внутри. И опять это ужасное ощущение в животе.

— Привет, — ответила Яна и сжала за спиной руки. Это помогало ей сосредоточиться.

— Ну и где твой ненаглядный? — спросил Дима издевательским голосом. — У нас репа вчера была, скоро концерт, запись сингла. У него телефон отключен.

Он встряхнул над ней своими пушистыми длинными волосами. Янка промолчала. Дима вел себя так, будто он никогда не целовал ее. Никогда не был ее Черным музыкантом.

Она пожала плечами и, чтобы не смотреть Димке в глаза, достала сотовый телефон и нажала на вызов номера Руслана. Звонок сорвался.

Яна огляделась. Около университета, на небольшой полянке, заваленной желтыми березовыми листьями, бегали за мячом два парня в черных кепках. Они смеялись, кричали друг на друга шутливо. Солнце перевалило зенит и светило за городским парком между по-весеннему воздушных сосен. Димка подошел к Яне и встал рядом. У нее почему-то вспыхнуло лицо, она дернулась и наступила ему на ногу. Его огромные серо-зеленые глаза сияли совсем близко, так близко, что перехватывало горло. Янка сглотнула и прислонилась спиной к решетке забора.

— Может, сходим к нему домой? — предложил Димка. Яна, не поднимая глаз, кивнула.

Они молча сели в автобус и через полчаса приехали к Руслану домой, постояли у его двери в подъезде, пока Димка курил.

— Может, он у тебя под домом сидит? — спросил сквозь дым Дима, и Янка пожала плечами.

Они накручивали километры по району, мимо гаражей и складов, где между бетонных плит приютился скользкий юный мох и крапива. На окнах противоположных домов — массивные решетки.

И шли они все медленнее и медленнее. Янка лихорадочно думала о том, что она в джинсах и гадкой фланелевой рубашке, что она уже давно не подравнивала волосы и у нее пожеванные губы. Такие губы никого не привлекут.

Они постоянно сталкивались у светофоров, Дима элегантно предлагал руку, чтобы перейти по залитому водой тротуару или вместе перепрыгнуть заросшие открытые колодцы.

— Так как поживаешь? — спросила наконец Яна.

— Ничего. В новой школе не хватает прежнего «литературного» безумия, а так… все в порядке, — ответил Дима.

Яна облизала засохшие губы.

— Ты же знаешь, что нас закрывают? — Яна осмелилась посмотреть Диме в глаза.

Он пах горячим асфальтом и сигаретами, его загоревшие руки с мозолями от гитары подкидывали сумку с тетрадками и медиаторами. А выглаженная рубашка потемнела от пота.

Янке хотелось сделать что-нибудь очень хорошее для него. Прийти к нему домой и накормить его. Или расчесать его длинные волосы, помыть пол в доме и даже выгулять собаку! Почему-то кроме этих странных вещей в голову ничего больше не приходило.

— Не закроют, — засмеялся Дима. — Сестра сказала, что я буду теперь жить с ней в старом доме и вернусь к вам.

— А… — только и произнесла Яна.

— А… ты… ты бы хотела, чтобы я вернулся? — вдруг спросил Дима, и его голос сорвался.

Яна кивнула и сильнее вцепилась руками в свою сумку.

— Может, Руслан к себе в деревню поехал? — как ни в чем не бывало спросил Дима.

— Может… — согласилась Яна. Ей было все равно, куда идти или ехать. Главное, что Дима был рядом. И что он пах теплым асфальтом.

Не дожидаясь электрички, которая ходила в тот день всего два раза в сутки, они пошли пешком до деревни Руслана. Ветер ерошил сухую траву. Димка ругался, вытаскивая из налакированных ботинок камушки, щурился на солнце и начинал понемногу оттаивать. Пел на ходу:

Яна никогда еще не видела его таким. Таким… счастливым. Обычно он молчал, а сейчас рассказывал возбужденно о новых песнях, изображал преподавателей в новой школе, пел рок-н-ролл, улыбался так открыто и наивно, что Янка им залюбовалась. Она никогда не могла понять, что творится там, у него в голове. Казалось, что Димка звенел. Звенел, как звенела, качаясь в тени шарами, деревенская мошкара над древними курганами. Звенела и тишина, а горячие дневные краски уходили за горизонт. И не хотелось уже идти к Руслану, к его депрессии и повалившемуся забору деревенского дома. И впервые почувствовала Янка, что счастлива, что этот звон и мошкара, и глупая песенка пройдут сквозь нее насквозь и пустят там свои корни. Печать уходящего учебного года. Такого сложного и запутанного.