Лаура Рестрепо - Ангел из Галилеи

— Не будем пока праздновать победу, Ара, — предостерегла ее я.

Но конфликт сразу угас, приняв форму мелкой стычки, когда Марухита де Пелаэс принесла с улицы дурные новости. Она пришла расстроенная и рассказала, что в шесть часов утра с амвона была объявлена война не на жизнь, а на смерть: падре Бенито ополчился на сестру Марию Крусифиху. Он во всеуслышание поставил ее перед выбором, прямо скажем, загнав в угол: он потребовал, чтобы она перестала изображать из себя монахиню, если не является таковой, а если она и действительно монахиня, то пусть покинет квартал и живет в какой-нибудь обители.

Разгоряченная толпа вышла из церкви с криками: «Монахиню — в монастырь!» И люди были уже готовы выволочь ее вон за волосы.

А дело было в том, что падре Бенито обеспокоили размеры процессии, собравшейся накануне, и он решил сменить стратегию. До сих пор военные действия велись беспорядочно: то против ангела, якобы выдававшего себя не за того, кто он есть, то против Ары как его родительницы. Но Ара была слишком одинока и несчастна, чтобы сплачивать для борьбы с ней готовую к бою оппозицию, а что касается ангела, тут у падре Бенито были свои основания вести себя сдержанно. Он не верил в россказни о том, что юноша действительно ангел, а, наоборот, считал его бесом и так сильно боялся, что, хотя и клеймил злобно и язвительно, не решался предпринять что-то конкретное.

А вот сестра Крусифиха была, с одной стороны, более уязвима, с другой же — ее нужно было безотлагательно остановить, потому что она превратилась в черную папессу, ставящую под угрозу духовную власть падре Бенито, ведь она собирала собственное войско верующих, которое открыто противостояло официальной церкви и ее попыткам изгнать ангела. Это была ересь, которая распространялась и привлекала все новых и новых сторонников, а что самое невыносимое — заправляла тут всем женщина.

Крусифиха, Марухита, Свит Бэби и другие члены совета объявили чрезвычайное положение и заперлись на совещание, так что мне удалось спокойно пообщаться с Арой.

Я жаждала поговорить с ней о ее сыне, но не слишком преуспела. Когда я спрашивала, не ударялся ли он головой в детстве, или намекала на проблемы с психикой, она, оставаясь глуха к любым намекам на болезнь, прикрывалась простым аргументом: он — ангел.

— Конечно же он ангел, — соглашалась я. — Но вы сами признаете, что было бы хорошо «разбудить его». И что он странный юноша. Лучше сказать: он не нормальный…

— А кто сказал, что ангелы бывают нормальные? — отрезала она, и на этом наш спор завершился.

А вот о сестре Марии Крусифихе мы, наоборот, посплетничали с удовольствием.

Оказывается, стремление Крусифихи к лидерству проявилось не вчера; все началось задолго до появления ангела, поклонением которому она теперь руководила.

Слава Крусифихи пошла с того, что она спаслась из огня. Ее сверхъестественная сила проявилась в день пожара в 1965 году, когда Галилея была еще не таким густонаселенным кварталом, как сейчас, а лишь безлюдным горным склоном, и единственным обитаемым местом тут был фантасмагорического вида монастырь, в котором похоронили себя заживо тридцать четыре затворницы.

Его стены были так высоки, а двери столь непроницаемы, что внешний мир полагал, что там уже нет живых женщин, а витают лишь духи. Это мнение подтверждалось каждый день, когда на утренней заре и во время вечернего богослужения сквозь трещины в ограде доносились неземные звуки, словно мифические сирены высокими голосами выводили изысканные мелодии, которые летели, гонимые ветром, пугая редких окрестных поселенцев. Но теория воздушной природы тридцати четырех монахинь в то же время опровергалась сточными водами, которые текли по хребту вниз из монастырского трубопровода, полными экскрементов, вполне материальными и человеческими.

В том знаменитом пожаре, который начался неизвестно почему и не остановился, пока не уничтожил даже камни, погибли тридцать три сестры, сгорели все животные в хлевах и загонах, герани в горшках, растения в саду и даже голуби, такие толстые и хорошо откормленные, что не смогли взлететь.

Единственное существо, которое вырвалось живым из этого ада, была самая младшая из послушниц — вспыльчивая и строптивая сирота, еще не принявшая обета, но которой уже назначили монашеское имя Мария Крусифиха.

Сама она никогда не рассказывала о тех событиях, но, согласно легенде, бродившей в народе, любопытные, присутствовавшие при катастрофе, видели, как она чудесным образом вышла из огня, полностью невредимая, исключая брови и ресницы, которых у нее до сих пор нет и чье отсутствие придает ее лицу то самое неопределенное выражение, от которого кровь стынет в жилах, и делает ее похожей то ли на марсианина, то ли на червячка из гуайявы.