Ганс Носсак - Избранное

— Вы хотите сказать, когда он решил уйти совсем?

— Да, примерно так.

— А улиц там не было?

— Улиц?

— Да, улиц или дорог? Ведь в большинстве случаев люди ходят по дорогам. Вы, очевидно, тоже. Ну а если там не было улиц, может, вы заметили дома? Или деревья? И еще что-то другое? Возможно, также фонарные столбы или садовые решетки. Или живые изгороди. Безразлично какие предметы.

Подсудимый покачал головой.

— Да, вот что мне как раз сейчас пришло в голову. Ведь была ночь и шел снег, небо, значит, было затянуто тучами. Одним словом, на земле воцарился абсолютный мрак. Как вы вообще могли разглядеть снежинки?

— На самом деле странно.

— Да и нам это кажется странным.

— Впрочем, может быть, это не так уж и странно. Прошу вас, господин председатель суда, подумайте вот о чем: откуда проникает свет, когда человек видит сон? Это ведь тоже неизвестно, и все же ты различаешь предметы совершенно отчетливо, иногда даже отчетливей, чем среди бела дня.

— Иными словами, было как во сне?

— Да, очень похоже. Но только, когда видишь сон, потом просыпаешься, и все оказывается на своих местах.

— Вы совершенно уверены, что это все же не был сон?

Подсудимый опять покачал головой, слегка улыбаясь.

— Из-за сна я навряд ли стоял бы сейчас в этом зале перед вами, сказал он.

Председатель суда, как видно, слегка растерялся.

— Да, правильно. Задавая эти вопросы, я хотел помочь вам вспомнить те необычайные события, которые с вами приключились. Ну хорошо, когда вы шли, увязая в снегу, вам не казалось, что вы можете встретить других людей? Во время сильного снегопада иногда случается, что вдруг перед вами вырастает какая-то неясная фигура. Человек чуть ли не сталкивается с другим путником.

— Нет, мы никого не встретили.

— Жаль. Хорошо было бы, если бы у вас нашелся хоть один свидетель. Ладно, ну а о чем вы, собственно, думали? Вы ведь должны были о чем-то думать в такой ситуации? Нельзя же просто так идти неизвестно куда. И к тому же с женщиной. Либо у человека есть какое-то намерение, либо определенная цель, либо… Да, либо он должен встревожиться. Ведь при таких обстоятельствах легко заблудиться, не найти дорогу обратно. Видите, я изо всех сил стараюсь представить себе эту снежную вьюгу.

— Но это невозможно, господин председатель суда.

— Помогите же мне, пожалуйста. Вы взяли свою жену под руку?

— Нет, мы шли рядом, на известном расстоянии.

— Жена ваша могла споткнуться.

— Мы шли по ровной земле. По широкой бескрайней равнине. Она была похожа на замерзшее озеро.

— На озеро? Очень интересно. Почему вам на ум пришло озеро?

— Наверно, потому, что где-то поблизости было озеро, пусть раньше. Я просто привел сравнение. Может, это и не было замерзшее озеро. Просто равнина, широкая равнина, у которой не видно ни конца ни края. Так мне кажется.

— А ваша жена не испугалась?

— Навряд ли. Когда женщины решаются на что-то, они менее пугливы, чем мужчины. Впрочем, мы не разговаривали друг с другом.

— Не сказали ни слова. Почему же?

— Слова уже были не нужны.

— Но послушайте, подсудимый, предположим, я очутился бы в вашем положении, а жена моя шла бы рядом… Нет, это невозможно представить себе. Неужели вам не кажется, что это было жестоко?

Подсудимый не отвечал. Он напряженно думал, лоб его прорезали морщины.

— Вы это признаете? — спросил председатель суда, помолчав немного.

— Признаю? Что?

— Что это было с вашей стороны жестоко.

— Вот оно что. Нет. Или да, признаю. Может быть, немного жестоко. Но разве от этого есть средства… Похоже, как при головной боли. Глотаешь таблетки, когда нет сил выдержать, и тогда кажется, что тебе стало легче. Но головная боль все равно осталась. Притаилась где-то в глубине. И ты это чувствуешь очень хорошо, но, поскольку благодаря таблеткам острота прошла, надеешься, что избавился от своего недуга.

— У вас часто бывают головные боли? — быстро спросил председатель суда.

— Не чаще, чем у других людей.

— И тогда вы принимаете таблетки?

— Конечно. Зачем же мучиться?

— А сейчас у вас тоже болит голова?

— Нет, по я немного устал.

— А как было в ту ночь? У вас болела голова? Вы принимали таблетки?

Подсудимый улыбнулся.

— Ах, господин председатель суда, даже проводить аналогии мне и то не разрешается, меня сразу ловят на слове. Ведь правда? Но не все же можно перевести на язык юриспруденции. Если настаивать на этом, недоразумений не оберешься. Да и обычный язык не в силах многое выразить: слова подобны таблеткам от головной боли. Просто мне кажется, что нам с женой уже не было необходимости беседовать. Мы оставили позади мир с его головной болью — словами. И то была не моя заслуга, а заслуга жены, ведь я оказался несостоятельным. Все равно, снег был само совершенство: прохладный, мягкий, бесшумный и одинокий! Ах, боже, как легко довериться снегу! Нет, не надо было бояться, что ты встретишься с кем-нибудь и столкнешься с ним. Вот в чем дело. Но я оказался несостоятельным, еще не созрел для счастья. Я оглянулся, сам не знаю почему. Впрочем, может быть, знаю, ведь у меня теперь появилось много времени, чтобы осознать свое тогдашнее поведение, хотя осознание плохо помогает, — наверно, мне тоже следовало до этого плакать по вечерам. Тогда и от меня остался бы лишь носовой платок со следами слез. Но я был чересчур труслив, чтобы открыто отказаться от всяких страховок. Вот почему я нахожусь здесь и причиняю вам столько хлопот, — сказал подсудимый, улыбаясь. — Люди, которые оглядываются назад, по справедливости садятся на скамью подсудимых.