Ганс Носсак - Избранное

— А почему вы сразу схватили меховое пальто?

— Оно висело там, и ей надо было надеть что-нибудь.

— Был конец сентября, стояла довольно теплая погода. А меховое пальто уже висело на вешалке?

— Когда мы по вечерам выходили гулять, жена накидывала на себя меховое пальто. Она зябла. А у озера по вечерам гораздо прохладней, чем наверху.

— Ага! И вы решили тогда, что на воздухе будет очень холодно?

— Меня самого знобило. Я дрожал от холода.

— Но вы не взяли свое пальто?

— Не было времени. Да и не во мне было дело.

— Значит ли это, что предполагаемый холод беспокоил вас только в связи с женой?

— Я человек привычный. К тому же нельзя сказать, будто меня что-то беспокоило. Я ни о чем не думал. Все произошло естественно. Каждый из вас поступил бы так же, как я.

— Что вы хотите этим сказать?

— Вы бы тоже подали жене пальто.

— Вы, стало быть, подали ей пальто?

— Да, разумеется. В один рукав она не сразу попала. Подавая пальто, я был неловок.

— Странно, некоторые мелочи прямо врезались вам в память.

— Мелочи? — спросил подсудимый с изумлением.

— Я имею в виду рукав.

— Я видел ее лицо в зеркале шкафа, потому был так неуклюж, подавая пальто.

— Мне казалось, что вы не зажигали света в прихожей.

— Да, я не включил свет.

— И несмотря на это, сумели разглядеть лицо своей жены в зеркале?

— Я видел белое пятно, этого достаточно.

— И вы все еще не произнесли ни слова?

— Нам было не до слов. Я подал ей пальто, вот и все. У нее очень слабые плечи.

— Гм. Почему вы, к примеру, упоминаете именно сейчас о том, что у вашей жены слабые плечи?

— Потому что у нее и впрямь очень слабые плечи.

— Может быть, вы подумали об этом в ту секунду, потому что жена возбудила в вас жалость?

— Жалость? Жалость? Мы уже давно были по ту сторону жалости.

— Опять одна из ваших непонятных сентенций.

— Тут и понимать нечего, так оно и есть.

— А если бы вы почувствовали к ней жалость? Что тогда?

— Почему я должен был чувствовать к ней жалость?

— Хотя бы просто потому, что она женщина.

Подсудимый усмехнулся.

— Звучит так, словно это я сам сказал.

В его словах не было насмешки, но председатель суда заподозрил насмешку.

— Ваши улыбочки здесь не к месту, — сказал он. — Я хотел бы, чтобы вы уяснили себе одно: у суда создалось впечатление — мне кажется, я вправе говорить и от имени моих коллег, — у суда создалось впечатление, что вас и жену разделяла поистине бездонная пропасть ненависти, по крайней мере вы питали к ней ненависть. Все ваши слова можно было бы без труда истолковать в том смысле, что вы хвалите себя — мол, все же вы не допустили взрыва ненависти.

— И это вы говорите лишь потому, что чисто случайно я упомянул о слабых плечах моей жены? — спросил подсудимый, я его голос по-прежнему казался почти веселым.

— Да, именно так.

— Но это же не имеет отношения ни к ненависти, ни к любви. То была лишь констатация факта. Признаю, она, быть может, фальшиво прозвучала в обстановке судебного заседания.

После этих слов подсудимый помедлил секунду и испытующе посмотрел на публику. Он уже несколько раз поступал так. И опять он вынудил судейских проследить за его взглядом; по воле случая солнце в эту минуту вдруг раздвинуло серую пелену облаков, которые уже с утра затянули небосклон. На два или три мгновения в зал проник широкий луч света, пробившийся сквозь грязное окошко. Из-за пыли, рассеянной в воздухе, луч казался странно плотным, он как бы нашаривал что-то в рядах зрителей, а потом так же внезапно померк. Подсудимый снова повернулся лицом к суду.

— Когда мы были детьми и бабушка рассказывала об ангелах, мы думали, что точно знаем, как выглядят ангелы и как надо с ними обращаться. Позже люди забывают об этом или у них не хватает времени на подобные мысли, хотя, в сущности, ничего не меняется. Только иногда, благодаря какой-то мелочи, все опять всплывает в памяти. Правда, на долю секунды, и, когда ты начинаешь сознавать это, все опять ускользает, остается лишь ощущение грусти, общее для всех. — Подсудимый снова усмехнулся. — Вот как это приблизительно бывает, господа.

Председатель суда предоставил слово прокурору.

Может ли подсудимый описать, спросил тот, как выглядело меховое пальто?

— Оно было коричневое. Рыжевато-коричневое. Довольно пушистый мех. Заграничный барашек, по-моему.

Не может ли он случайно вспомнить, где было куплено пальто?

Они купили шубку в угловом магазине у… у… Фамилия владельца написана в товарном чеке, а чек хранится у него в конторе. Они купили шубку года два назад.