Ганс Носсак - Избранное

Адвокат хотел что-то спросить, но ему помешал председатель суда, который сам взял слово.

— Так, — заметил он, — фильтры были лишь предлогом?

— Да, и фильтры, и все остальное тоже, — согласился подсудимый.

Все остальное? Что это, собственно, должно означать?

Вся эта форма бытия. Нельзя только, чтобы это замечали другие. Людей можно испугать, а пользы — никакой. И прежде всего не следует обращать внимание на такие мелочи, как эти фильтры; иначе преждевременно рухнет вся постройка. Мелочи — самое опасное.

Как так? Почему мелочи?

Вероятно, потому, что мелочей ужасно много и обо всех них не упомнишь, как раз мелочи создают непосредственную опасность, и именно тогда, когда ее меньше всего ждешь.

Была ли у вашей жены какая-нибудь явная причина не доверять вам?

— Мне? — с удивлением воскликнул подсудимый.

Ну хорошо, продолжал председатель суда после короткой паузы. Фильтры и прочие поручения были, значит, только для отвода глаз, предлогами для телефонных звонков. В действительности жена хотела проверить, находился ли подсудимый в своей фирме.

В фирме? Какое отношение это имеет к фирме? Ведь и фирма была лишь предлогом.

Ладно, не стоит спорить. Иначе мы запутаемся в предлогах.

Да, так оно и есть, согласился подсудимый.

Но ведь подсудимому необходимо было время от времени посещать клиентов? — спросил прокурор, очевидно пытаясь помочь председателю суда нащупать нить.

Разумеется, без этого при его занятии не обойдешься. Он имеет в виду личные контакты. Почти каждый день приходилось посещать клиентов.

Ну а если как раз в это время звонила жена? Что тогда?

Чаще всего он предупреждал жену заранее, какие визиты предстоят ему в означенный день. А в крайнем случае оставлял в конторе адреса и номера телефонов клиентов; таким образом, жена всегда могла его разыскать.

Случалось ли и впрямь жене звонить клиентам?

Да, такое тоже случалось.

И ему это было неприятно. Не так ли?

Но почему же?

Клиенты, видимо, удивлялись?

Да нет же. Возможно, они думали, что жена помогает ему вести дела и звонит, чтобы передать какое-нибудь важное сообщение. Ничего другого они не могли предположить. Что же касается его самого, то он заранее считался с такой возможностью, знал, что жене время от времени необходимо услышать его голос, хотя он ее, как уже говорилось, по мере сил старался предупредить о каждом своем шаге.

По мере сил?

Да, по мере сил. Ведь речь идет только лишь о тех предлогах, о которых говорят вслух, и о тех распоряжениях, которые можно отдать; о том, что случается, так сказать, за кулисами обыденного, можно лишь гадать, день и ночь гадать. Обсуждать неопределенное, как мы обсуждаем что-либо достоверное, было бы недостойной уловкой.

Может ли он перечислить неожиданные случаи, назовем это случаями, которые произошли в их жизни? Если может, стало быть, понятно, почему его жена так боялась.

Неожиданные? Но ведь это не было неожиданным. Наоборот, они как раз ждали этого, день и ночь, как он уже говорил. Вот почему жена всегда звонит ему по телефону. Хочет установить, на месте ли он или все уже началось. Конечно, прямо об этом нельзя спросить, не положено; хотя бы потому, что никто не мог знать — ни он, ни жена, — что именно должно произойти. Вот и получается, что для их разговоров годился любой предлог, в том числе и кофейные фильтры.

Не стоит топтаться вокруг да около, сказал прокурор, поэтому он хочет спросить прямо: была ли жена подсудимого очень ревнивой?

Если прокурор понимает под этим страх жены перед тем, что он, подсудимый, может стать добычей другой женщины, то, разумеется, страх существовал, какая жена его не испытывает? Да и он, конечно, не мог ни за что поручиться. Вероятно, он даже с большим основанием, чем другие мужчины, не мог бы за себя поручиться, и его жена это чувствовала.

Подсудимый выражается нарочито туманно. Пусть скажет: имела ли его жена веские основания бояться за него? Или еще точнее: была ли у его жены причина бояться повторения определенного случая?

Но ведь боятся все женщины, даже если они сами себе что-то позволили, все равно они переносят случившееся на мужей и считают, что ситуация может повториться.

Новая загадка. Как прикажете ее понять?

Повсюду полно женщин и девушек: на улицах, на лестницах, в залах ожидания на вокзалах — повсюду. И мысли наши кружат там же, наши мысли, и наши желания, и наша усталость. Иногда и те и другие встречаются, сами не предполагая того; насторожившись, они останавливаются и стоят лицом к лицу, теперь нельзя ускользнуть ни налево, ни направо, а пройти сквозь другого — больно; вот они и считают: это конец пути.