Алекс Шталь - Ваше дело

Голова Андрея была повёрнута так, как будто, падая, он сломал себе шею. На лице, застыло выражение крепко спящего человека. Рядом валялся разбитый вдребезги телефонный аппарат с дисковым наборником, по которому несколько часов назад Андрей разговаривал с Людой. А прямо около двери – мой мобильник.

Ещё раз взглянув на зажатое в моей руке письмо, я вспомнил, что времени у меня совсем нет!

Спотыкаясь, причитая и всхлипывая на ходу, я быстро спустился вниз и вошёл в кухню. Открывая холодильник, я обратил внимание на письмо, которое всё ещё держал в руке. Достав бутылку вина и быстро её откупорив, я никак не мог налить в стакан. Руки не просто тряслись, меня всего колотило, как паркинсоника! Наконец, догадавшись, я нашёл кружку пошире и налил вина. Теперь надо было постараться выпить его. Обхватив кружку обеими руками, я сделал и это, попутно заметив, что ещё держу в руке смятый лист бумаги. Выпив и отдышавшись, я пошёл в ванную избавляться от письма. Перед тем как разорвать его и бросить в унитаз, я прочитал его ещё раз.

Михаил Юрьевич, простите.

Вы столько для меня сделали, а я так жестоко Вам отплатил.

Скоро сюда приедут люди. Милиция. За мной.

Я сейчас воспользуюсь вашим мобильником, чтобы позвонить в милицию.

Я скажу им, что со вчерашнего вечера удерживаю Вас, как заложника. Простите меня!

Не знаю Вашего адреса, придётся назвать им ваше имя, отчество и приблизительное месторасположение посёлка относительно части, в которой я служил.

Думаю, что адрес они определят сами.

Ваше ружьё оказалось незаряженным, но патронташ я без труда нашёл там же, на полке для головных уборов.

Все компрометирующие Вас, как человека укрывавшего в своём доме преступника, следы – я постарался убрать.

ГЛАВНОЕ! Не забудьте уничтожить эту записку!

Вы очень правильно поступите, если выпьете хорошую дозу своего «лекарства» и притворитесь сильно пьяным.

Перегар спасёт Вас от ненужного Вам сейчас допроса, и у Вас будет время всё обдумать.

Запомните! Вы не могли позвонить по телефону, потому что я его разбил, а Ваш сотовый забрал.

Простите, у меня нет времени писать что-то ещё, так как я боюсь передумать.

Как Вам относиться ко всему, что Вы обо мне узнали, это, конечно же – Ваше дело.

Для себя я всё решил.

Спасибо вам за всё, что вы сделали для меня, и за всё, что собирались сделать, рискуя своей репутацией, и, возможно, свободой.

Если когда-нибудь увидите Милу, расскажите ей всё. Но только ей!

Простите!

Андрей

Потом я сел в кресло и стал ждать.

Прошло довольно много времени, прежде чем я услышал, как к дому подъезжают сразу несколько машин.

Встав, я почувствовал себя старым больным человеком и пошёл открывать дверь, которая оказалась незапертой со вчерашнего вечера.

Выйдя на крыльцо, я оказался под прицелом сразу у целой армии вооруженных автоматами милиционеров, которые прятались за всеми предметами, способными служить укрытием.

Я что-то кричал им и размахивал руками, но они долго не решались покинуть выбранные ими безопасные места.

Наконец, началось какое-то перемещение вооружённых людей. Я, похоже, пока их не интересовал. Протолкавшись через образовавшееся на первом этаже дома столпотворение, я обосновался на кухне, где и прикончил остатки вина.

Когда же эти вояки, наконец, вспомнили обо мне, я их разочаровал.

Ссылаясь на «сильное алкогольное опьянение», а также на то, что я ещё не отошёл от стресса, я отказался сразу отвечать на вопросы.

– Всё потом, ребята. Всё – потом. Я хочу спать. Я буквально не стою на ногах, – говорил я заплетающимся языком.

В конце концов, от меня действительно отстали. Какой-то медик, мелькавший среди милиционеров, сделал мне укол, после которого я превратился в вообще нечто нетранспортабельное. Меня уложили на диван, где я провёл перед этим ночь, и оставили под присмотром то и дело льющей слёзы моей соседки Галины.

Когда приехала моя жена, я уже спал. Спал я до самого вечера.

Почти до самого Нового года продолжалась тягомотина, которую развели следователи.

В результате, меня избавили от ружья и даже от возможности в дальнейшем приобрести новое. Да это и к лучшему. Вряд ли я смогу когда-нибудь взять в руки оружие. Человек я для этого слишком впечатлительный.

Моя нескладная история о том, как я был взят в плен человеком, вооружившимся моим собственным ружьём, постепенно обросла недостающими подробностями, и в посёлке со мной стали здороваться даже какие-то незнакомые люди.