Алекс Шталь - Ваше дело

Им, например, казался непонятным неведомо кем установленный возрастной порог – восемнадцать лет! Почему человек имеет право гробить своё здоровье именно с восемнадцати лет, если уголовную ответственность несёт с четырнадцати? Почему употребление спиртных напитков и курение не рассматриваются как преднамеренное нанесение вреда здоровью? Ну, как, например, членовредительство, преследующее своей целью получение инвалидности с последующим «откосом» от армии.

Или, кто определил, что девушка, например, в Испании, может выйти замуж в четырнадцать лет? Если она и может в таком возрасте произвести на свет потомство, то уж воспитать своих детей, вряд ли. Её саму ещё воспитывать и воспитывать! И в то же время, как быть с сексуальной озабоченностью у человека, вступающего в пору полового созревания? Ведь только дураки, тешащие себя самообманом, могут предложить заменить мысли ребёнка, направленные на противоположный пол, спортом!

Андрей и Люда просто со смеху иногда давились, когда кто-нибудь из учителей рассказывал о том, чем себя должен занимать молодой человек, чтобы ему не лезли в голову всякие грязные мысли. И почему – грязные?! В своих отношениях брат и сестра никакой грязи не обнаружили. В конце концов, кто-нибудь, когда-нибудь классифицирует все эти понятия или нет? Если мальчику нравится девочка из соседнего двора, почему он должен стараться избегать своих порывов, не им, кстати, выдуманных, а продиктованных самой природой!

Конечно, не только эти темы занимали умы Люды и Андрея.

Неплохо игравший на гитаре Андрей оказался единственным, кто смог научить сестру аккомпанировать себе на этом, многими любимом инструменте. Кто только из знакомых не брался, по её просьбе, за обучение девушки! Результат всегда был один – ничего не выходило. А обратиться к брату Люда как-то не додумалась, считая его таким взрослым и занятым какими-то своими делами, что связываться с ней, с малявкой, ему было, по её мнению, некогда. А когда выяснилось, что Андрей готов посвятить всё своё свободное время сестре, тогда выявились и его преподавательские способности. А то, Люда уже начинала подумывать об отсутствии у неё музыкального слуха.

В их семье все хорошо рисовали. Все самые живописные места вокруг дачи давно уже стали акварелями и маслом. Пейзажами и удачными набросками пестрели все стены в квартире. Но все попытки Андрея попробовать себя в «портрете» не дали положительных результатов. Сколько раз он бывал на занятиях у отца в Строгановке, где в его распоряжении были самые интересные, с точки зрения портретиста, натурщики, и всё равно, портрет, выходивший из под его руки, казался ему неживым. Он знал, что прекрасно чувствует и скелет, и мускулатуру человека, не было у него проблем и с пропорциями! Но вот портрет оставался для него чем-то непостижимым. Но однажды, любуясь профилем Люды, когда она, разучивая новое упражнение, буквально «слилась» с гитарой, он сделал карандашный набросок сестры и понял, что научился переносить на бумагу жизнь! С тех пор проблем с портретом у него не было. Он убеждался снова и снова, что любовь, если она настоящая, а не глупое подражание киношным «страданиям», – настоящая любовь проявляет в человеке только хорошее. Помогает постичь себя и мир. Открывает горизонты, навсегда закрытые для озабоченных одним только сексом, или собственной персоной, страдающей комплексом недолюбленной капризули.

Никогда не писавший стихов Андрей вдруг превратился в такого вдохновенного поэта, что стал подумывать о возможности опубликовать свои творения. Стихи, и впрямь, были прекрасны! Знакомые ребята из соседней школы – участники школьной рок-группы, не только расширили свой репертуар за счёт песен, написанных на стихи Андрея, но и «засветились» на телевидении и даже получили предложение от какого-то «деятеля», пообещавшего «раскрутить» группу! Андрей искренне порадовался за ребят, но удивил их своим отказом работать для них на заказ. Объяснить им своё нежелание клепать хиты он не смог. Группа находилась на пороге славы, и понять Андрея ребятам было сложно. Всё, что принесла в жизнь Андрея любовь, которую осудили бы даже самые близкие его друзья, всё это он принимал как дар. А само чувство – как то, единственное, ради чего стоит жить.

Теперь Люда и Андрей знали куда больше подавляющего большинства взрослых, прошедших, как и все, через период запретов, слежки, подозрительности и постоянного контроля. Конечно, подростковый возраст воспринимается самим подростком как период необоснованной дискриминации, когда даже родители, самые близкие для подростка люди, вдруг переселяются в стан противника.