Андрей Кивинов - Петербург - нуар. Рассказы

Не в силах одолеть постыдное любопытство, Лера вновь припала к двери.

— Ты чё, пацан, сложный? Чё застыл, как холодец? Садись давай… Гхм-м… Не так! Сидеть, сука, нормально надо. Не на жопу, на корточки садись. На жопу — в следующий раз учиться будем. Гхм-м… Вот, правильно. Подмышки в колени упри, а руки пусть болтаются. Хорошо. Да… И это, слышь, харкай давай. Харкай между ног. Чё ты частишь? До семи сосчитал, нах, и харкнул. Гхм-м… Молодец. Пацан почти что. Теперь семки. Семки будем учиться щёлкать. Сиди, бля, как сидишь! Вот тебе семки. Стой! Учись, Нах, хавать правильно… Высыпаешь пакет в карман. Из кармана берёшь горсть в кулак. Так. Из кулака большим пальцем поддеваешь семку и с ногтя, нах, закидываешь на зуб… Вот так, секи. Понял? Теперь щёлкаешь семку. Да… Ну а дальше, бля, смотря чё как. Если ты, к примеру, на выставке художественной акварели, в метро там или у кого в гостях и плевать, бля, не дают, тогда лузгу с губы во второй кулак берёшь и там копишь. А если, нах, ситуация позволяет — плюй куда хочешь…

Лере почудилось — голос приблизился. Она отскочила от двери каморки и, быстро стуча каблучками, оглядываясь через вздрагивающее плечо, устремилась в лаборантскую. «Боже мой!.. — В голове её по кругу вертелся вихрь. — Да его лечить надо! Лоботомия! Куда Цукатов смотрит? С ним на одной планете — страшно!..»

Человеку предписаны два пути — путь истины и путь лжи. Лера всегда выбирала третий путь — между ними. Заведующего кафедрой сегодня на факультете не было. Пришёл срок перерегистрации охотничьих ружей, и он отправился к инспектору. А жаль — Лере не терпелось донести немедленно. Ну а Главптице доносить бесполезно — тряпка, он сам перед хранителем робел и поджимал пушистый хвост.

Выпавший позавчера снег не удержался — балтийский ветер слизал его шершавым языком. Сначала с крыш и куполов, потом с земли. Не осталось даже слякоти — лишь на асфальте двора и набережной Мойки кое-где ещё виднелись тёмные сырые разводы. Обычное дело — бывало, тут под Новый год на газонах вылуплялась зелёная трава и на проснувшихся деревьях набухали почки.

Прошло два дня, и профессор Цукатов снова вызвал Демьяна Ильича в свой кабинет. Впечатлительная Лера сначала напортачила с заявкой, а теперь вообразила чёрт знает что, отчего девичьи чувства возбудились в ней необычайно. Зябко кутая плечи в призрачный шарфик, она даже демонстративно выпила валериановые капли. «Тебе не капли пить надо, — подумал грубо Цукатов. — Тебе бы грелку во весь рост…» Чтобы успокоить Леру, Цукатову пришлось пообещать, что он лично освидетельствует хранителя на предмет душевного здоровья. А тут как раз охотник-генерал пригласил на медведя. Цукатов на медведя ещё не ходил — на всякий случай не помешает консультация по свежеванию добычи в поле. Там, на Вологодчине, куда звал генерал, уже давно и прочно высыпал снег, медведи залегли, и егерь отыскал берлогу…

— Гхм-м… Если шкура на ковёр пойдёт, снимать пластом надо, — скрипел Демьян Ильич, и густые брови его шевелились. — Сначала режьте по прямой от подбородка до мошонки. Да… А если медведица — до этой самой до шахны… С челюсти начинайте. От края губы на ладонь возьмите и кроите… Все надрезы — со стороны мездры, чтобы во́лос не повредить. Гхм-м… Ну, вы охотник, вы знаете… Потом лапы… Да…

Цукатов посадил Демьяна Ильича за большой стол в центре кабинета, сам сел напротив. Слушал внимательно, время от времени что-то помечая для памяти на листе бумаги. Челноков за своим рабочим столом в отделённом шкафом и деревянной балюстрадой закутке нацепил на нос очки и с серьёзным лицом делал вид, что читает статью в «Journal of Ornithology».

— Гхм-м… Разрезы на лапах сводите в одном месте — так, чтобы к главному разрезу, — хранитель чиркнул себя ногтем оттопыренного большого пальца от горла до пупа, — выйти под прямым углом. На передних — от ладошечной мозоли к локтю и через подмышку… — Демьян Ильич показал на себе, где нужно вспарывать шкуру. — Да… Задние — от пяточной мозоли к колену и по внутренней стороне бедра вот сюда… — Демьян Ильич поднялся со стула и, наклонившись, показал — куда. — Гхм-м… Если шкуру сразу мастеру повезёте, лапы можно по кисть отхватить, а голову совсем не обдирать — оттяпать по последнему позвонку, и дело с концом. Гхм-м… А если шкуре, значит, ещё лежать — мозоль с трёх сторон подрезать надо и лапу вынуть. Только последние фаланги пальцев оставьте. Да… И с головы… С головы шкуру тоже снимаем. — Демьян Ильич выдержал ничем не обоснованную паузу. — Потом просолить шкуру хорошенько надо. Где жир и мышцы есть, там насечки сделать и соль втереть. Затем сложить мездра к мездре, скатать и бросить на палки — чтоб тузлук стекал. Гхм-м… А лучше заморозить.