Федор Московцев - Карибский кризис

— Вы сбросили кредитные деньги на вашу подставную фирму! Вы взяли новый кредит для погашения предыдущего! — верещала начальница кредитного отдела.

К разговору подтянули сотрудника службы безопасности, который охарактеризовал мои действия как «мошенничество».

— Да брось, брат! — сказал я ему. — Мы же общее дело делаем, обоюдное. За месяц по моему расчетному счету проходит до 30 миллионов рублей, банк крутит эти деньги, получает прибыль, выплачивает тебе зарплату.

И прочая, и прочая…

В общем, кое-как, через пень-колоду, мытьём и катаньем, я убедил этих беспокойных банкиров, что мои помыслы чисты, как святой родник, и после этого, что называется, вытер пот со лба: «Уффффф!» Мне нужно было минимум 30 миллионов, чтобы залатать все дыры, и если каждые 10 миллионов будут доставаться мне с таким неимоверным трудом, боюсь у меня не хватит сил выдержать этот адский марафон.

Первым крутить деньги на моей фирме стал Игорь Быстров — ещё в бытность заведующим кардиохирургией кардиоцентра он буквально навязывал деньги «в работу». Потребность в оборотных средствах возникает постоянно, но разумнее выкручиваться любым другим способом, нежели брать у друзей деньги под процент. И всё-таки я взял у него капусту — сила его убеждения была столь велика, что противиться ей было невозможно.

Он забрал свои деньги обратно, когда уехал в Петербург — они ему понадобились, чтобы купить квартиру и на обустройство в новом городе.

Через некоторое время, когда у него стали скапливаться излишки, он вновь вернулся к ростовщической теме. На этот раз наши желания совпали, я испытывал острую потребность в оборотных средствах, и этот заем был по обоюдному согласию. Когда его брат Владимир прознал про это дело, что существует такая компания Совинком, в которой можно разместить денежные средства и получать неплохой процент, он также изъявил желание вступить в дело. И хотя такой острой необходимости у меня уже не было, я был вынужден согласиться: в противном случае Владимир запретил бы мне ездить по будним дням в Волгоград и чинил бы всяческие препятствия, дабы я не занимался ничем другим, кроме Экссона. А вообще у меня возникло ощущение, что он считает, будто я выполнил на Экссоне свою миссию и уже не заслуживаю тот доход, что получаю в компании, то есть 1\5 чистой прибыли, и тем самым ущемляю его интересы; поэтому он должен компенсировать свои потери, войдя в мой волгоградский бизнес и получая оттуда долю прибыли.

Мой долг Быстровым то возрастал, то уменьшался, и до начала 2004 года составлял в среднем $10,000, с которых я ежемесячно платил 10 %. И это меня не тяготило. Условно говоря, Быстровым принадлежала часть моего складского товара на указанную сумму, этот товар оборачивался один-два раза в месяц, приносил доход в среднем 15–25 %, и с полученной прибыли я выплачивал инвесторам их дивиденды.

Далее, вслед за Быстровыми моим медицинским бизнесом заинтересовались и Ансимовы. Весной 2004 года мои компаньоны сказали, что ждут от меня широкомасштабного развития медицинского направления — аптечного бизнеса и продаж медицинского оборудования. Их привлекала высокая маржа, по некоторым позициям достигавшая 50 %, например, по препаратам компании Шварц Фарма, большие скидки также давал Джонсон и Джонсон, Б. Браун и Эгамед (Совинком являлся официальным дистрибьютором этих производителей); тогда как Экссон работал на 5–7 %, стремясь к максимально высоким оборотам — такая политика была выбрана Владимиром. Он был в курсе, что Совинкому отписана сеть волгоградских муниципальных аптек, а аптеки — это безусловно высокодоходный бизнес, кроме того, прошла информация о крупных тендерах в Волгограде, например, закупка медоборудования в Михайловской ЦРБ (центральная районная больница Михайловского района Волгоградской области) на беспрецедентную сумму — пятнадцать миллионов долларов. И Совинком благодаря подвязкам наверняка поучаствует в освоении Михайловских денег.

Изначально речь шла о том, что компаньоны не только инвестируют средства, но также примут личное участие в делах Совинкома, — как я на Экссоне, — и мы поровну разделим и прибыли, и убытки.

По поводу того, как мне организовать мой бизнес, как объединить разные направления, какие из них ликвидировать, а какие сохранить — моё мнение насчет этого постоянно менялось. По состоянию на апрель 2004 года я склонялся к тому, что настало время гармонично объединить два бизнеса, медицинский и аккумуляторный, и не устраивать больше этот мадридский двор с Северным Альянсом (я до сих пор скрывал от компаньонов, что сохранил эту контору, а не прикрыл, как они того требовали). Некоторые петербургские клиенты, с которыми меня познакомил Игорь Быстров три года назад, до сих работали и закупали продукцию, он был в курсе этого, но не знал о существовании офиса на Мойке, 70, заниматься которым Владимир запретил весной прошлого года, то есть год назад.