Лариса Райт - Мелодия встреч и разлук

«Ошибаешься. Еще как касается. Просто-таки напрямую. Разве может меня не интересовать интимная жизнь девушки, которая целиком ответственна за мою? Неужели ты думаешь, я могла просто проглотить то, что Дэн предпочел тебя? Ушел, даже не обернувшись, даже не подумав о том, какую боль мне причиняет. Сначала я думала, что все это из-за твоей красоты. Конечно, стоит тебе где-то появиться, и все взоры устремляются к нежному белокурому созданию. Я могла бы давно уже к этому привыкнуть и не удивляться. А потом я вдруг поняла, что он ведь даже и не подозревал о моих чувствах. Или подозревал, но не замечал? Или не хотел замечать? И не хотел не потому, что я страшная, хромая, угловатая, худая и бледная, а потому, что я — маленькая школьница, ребенок, который просто по определению не может соревноваться с взрослой, сформировавшейся девушкой, девушкой симпатичной и к тому же очень талантливой. Что я должна была сделать, обнаружив это? Конечно же, стать взрослой во что бы то ни стало и как можно быстрее. Помощников долго искать не пришлось. Несколько прозрачных намеков, короткая юбка, и даже за мной выстроилась очередь охотников познакомить меня с миром взрослых. Это сейчас я еще помню их имена и внешность. Но я уверена, скоро они превратятся в обычные вспышки сознания. Возможно, я даже перепутаю их порядковые номера. Я где-то слышала, что женщина всю жизнь помнит своего первого мужчину. Это верно. Она помнит того, которого любила, а не того, с кем когда-то переспала. Я никогда не забуду Дэна, но предаваться ностальгии по тем, кто совокуплялся со мной в кладовке интерната, уж точно не собираюсь. Все эти три-четыре мальчика для меня всего лишь своеобразный фотографический минимализм: несколько оставшихся в голове деталей без композиции, без выстроенного фона, без яркого света. Хотя о чем это я? В кладовке ведь всегда было темно. А Дэн? Дэн — это не снимок. Это шедевр с продуманной графикой, с выверенными линиями, с четкими размерами и ясными формами. Снимок, которому я хотела соответствовать. Так хотела, что рассталась со своим детством, чтобы поскорее проникнуть в этот ваш взрослый мир, которого, оказывается, на самом деле не было. Ты просто смеешься надо мной, смотришь удивленными глазами и говоришь о том, что все происходящее — не мое дело!»

— Я хочу вмешиваться, и буду, слышишь? Ты не можешь меня остановить! — кричит Алина сестре. Маша остается спокойной:

— Вмешиваться не во что, Алиночка. Ну, ходила я с мальчиком в театры, ну, приглашала на концерты. Что же мне из-за этого замуж идти?

— Ты что, смеешься надо мной? Целый год театров?

— Ты что-то имеешь против этого вида искусства?

— Нет. Но целый год встречаться с мужчиной и…

— И не спать с ним? Я лягу в постель только с тем, кого полюблю. Ты обвиняешь меня в преданности делу, в увлеченности профессией. Что ж, не думаю, что в этом есть что-то плохое. Но ты ошибаешься. Самое интересное то, что на самом деле я считаю: на свете нет ничего важнее любви. И если бы я любила Дэна, ничто на земле, никакая карьера не заставила бы меня ему отказать. Я бы поехала за ним куда угодно. Даже в Саратов, куда его пригласили режиссером Драматического театра. Я бы уехала и забыла бы о своей главной мечте.

Алина шокирована, убита, раздавлена, уничтожена. Маша в очередной раз оказалась хорошей. Она снова выиграла, а Алина потерпела фиаско. Но все-таки есть еще шанс продолжить сражение, и кто знает, может, очередная схватка принесет Алине долгожданное удовлетворение.

— А какая у тебя мечта?

— Я бы хотела жить в Америке.

— В Америке?

— Да. Знаешь, недавно туда уехал Филипп Квинт [18] Известный американский скрипач русского происхождения, номинант престижной премии «Грэмми», сын российского композитора Лоры Квинт. . Его ждет большое будущее, и я хочу такое же. Я бы могла сыграть на одной сцене с Джошуа Беллом, Майклом Антонелло, Иегуди Менухиным.

— Теперь они тоже могут приехать сюда. Времена изменились.

— Когда еще это будет! И потом их приезд все равно не исполнит моего самого большого желания.

— Какого?

— Я бы хотела, чтобы в Америке жили мои будущие дети.

«Дети? Ну что ж. Посмотрим, что ты скажешь, когда в Америке станет жить твоя младшая сестра. Уж поверь, я сделаю все возможное и невозможное, чтобы выиграть этот забег».

Когда Алина давала себе эту клятву, она не подумала о том, что на финише победитель должен получить золотую медаль, а не чванливого мужа-скупердяя и побои в придачу. Но даже этот «бесценный» приз так и не научит ее стараться воплощать в жизнь свои мечты, а не чужие. Судьба еще не написала того пособия, что заставит ее остановиться. И судьба ли пишет такие послания? Может быть, она просто ждет, когда человек сам возьмется за перо?