Джеймс Олдридж - Мой брат Том

Вопрос был с подковыркой, и я это знал.

— Не люблю свиного пойла, — ответил я.

Дело в том, что мы с Томом пользовались лестно-нелестной славой заядлых противников пивных. Австралийцам дружба не в дружбу, если не заливать ее пивом, а у нас к нему не было вкуса, и кое-кто даже считал из-за этого, что мы задаемся. И вот что забавно: дома у нас часто пили за ужином дешевое, но отличного качества австралийское вино — сам отец не считал за грех купить бутылку при случае, — а большинство австралийских пиволюбов вина не признает и даже находит его чрезмерно возбуждающим и дурным напитком.

Грейс просто поддразнивала меня: мы с ней постоянно держались полушутливого тона, чтобы ненароком не впасть в чересчур серьезный.

Поздно вечером, уже ложась спать, я спросил Тома, видел ли он Пегги.

— Нет, она не пришла, — коротко ответил он.

Не пришла она и в следующий, воскресный вечер, не пришла ни в понедельник, ни во вторник. Но в среду они опять встретились на тропинке, ведущей к реке, — достаточно было взглянуть на Тома, чтобы об этом догадаться. К тому времени я уже понял, что ссора произошла у них из-за старого Драйзера, и мне любопытно было, как и на чем они помирились.

Я теперь знаю от Пегги, что примирение им далось нелегко. Она ни за что не хотела уступить Тому, а Том ей просто не мог уступить, потому что для него речь шла тут о чем-то, что больше жизни. Ганс Драйзер распахнул перед ним окна и двери, за которыми расстилался удивительный, новый мир. А религия была злейшим врагом тех идей, что открывали в этот мир дорогу.

Пегги последнее время очень усердно занималась танцами. Дело в том, что у нее возник план сделаться учительницей танцев; тогда, казалось ей, отцу уже не придет в голову отправить ее в Каслмэнский монастырь для пострижения в монахини. Занималась Пегги страстно, с душой, а так как до конкурса осталось меньше недели, она каждый день репетировала с миссис Крэйг Кэмбл свое выступление. Когда она первый раз явилась на репетицию после ссоры с Томом, миссис Кэмбл сразу заметила, что с ее ученицей что-то неладно. Она знала по опыту: не только легкость в ногах, но и душевный покой нужен для того, чтобы с безукоризненной точностью выполнять все сложные фигуры шотландских народных танцев.

— Что с тобой сегодня? — спросила миссис Кэмбл. — Ты нездорова?

— Нет, — сказала Пегги.

— Может быть, у тебя неприятности? Или влюбилась? Я ведь вижу, что ты не в себе.

Пегги на все расспросы упорно мотала головой, но сама она понимала, что о победе на конкурсе нечего и думать, если она не решит, как ей примирить свою любовь к Тому с влиянием на него этого безбожника Ганса Драйзера.

Задача была нелегкая, но, надо сказать, женщины, особенно молодые, всегда показывали себя отличными стратегами во взаимоотношениях с небесным отцом, хотя тактические ошибки они допускают чаще мужчин. У них есть своя система заключения частных сделок с господом богом, никакой религией не предусмотренных; и молоденькие католички — особенные мастерицы по части всяких подходов и обходов в этих делах.

И вот Пегги заключила такую частную сделку, которая помогла ей выйти из положения. Она поклялась на своем молитвеннике, что сохранит невинность, не даст Тому даже дотронуться до ее золотистого тела там, где это запрещено правилами и приличиями, но за это бог должен разрешить ей встречаться с Томом, даже если он не откажется от знакомства со старым Гансом Драйзером. По рукам? По рукам. Что ж, мена справедливая: ее целомудрие за господню снисходительность. И, в конце концов, ведь не сам же Том — приспешник сатаны; он честный и добронравный юноша, так что, в сущности, она даже не нарушает первую заповедь.

В среду утром сделка была заключена, а в среду вечером Пегги снова пришла на тропинку у реки, где верный Том четыре вечера ждал ее понапрасну.

— Я больше не буду с тобой спорить, не буду тебя ни в чем убеждать, — сказала Пегги, выставив вперед руки, чтобы не подпускать его, пока не будут изложены все условия перемирия. — Но ты не должен даже упоминать при мне имени этого человека. И не должен говорить о религии, и не должен произносить таких ужасных слов, как в тот вечер. Обещаешь?

— Обещаю, — смиренно вымолвил Том.

— Смотри же… — сказала Пегги.

Но дальнейшая дискуссия не получилась, потому что в следующую секунду он уже держал ее в объятиях и целовал в губы, в глаза, в уши. Ведь прошли годы, века страданий, злые силы угрожали их любви, жизнь едва-едва не оборвалась…