Джеймс Олдридж - Морской орел

— Хороша штука, — сказал он, шлепнув его ладонью.

— Спросите, откуда у него этот пистолет, — сказал Макферсон Нису.

У Сарандаки за широким турецким кушаком заткнут был большой черный пистолет с широким дулом. Это был немецкий сигнальный пистолет Бери, значительно превосходивший качеством английские сигнальные пистолеты.

— Хаджи Михали нашел в аэропланос , — ответил Сарандаки Нису. — Как раз по моему росту. Эх, хорош. — Он вытащил его из-за пояса и показал Нису дуло в дюйм диаметром и толстые патроны.

— Что ты с ним собираешься делать?

— Как, что делать? Убивать. — И загрохотал, довольный собой.

— Да это же сигнальный пистолет, — сказал ему Нис. — Он ракетами стреляет.

— Ну и что ж, — сказал Сарандаки. — Из него вполне можно убить человека. Только если недалеко. Вот на Гавдосе увидишь.

И Сарандаки сам оттолкнул лодку, крикнув что-то другому ловцу губок, уже сидевшему в ней. И стремительно понесся к выходу из залива.

Английский майор и лейтенант были в лодке Талоса, и с ними маленький миномет. Эта лодка была самая быстроходная. Но Талос был слишком нетерпелив и, лавируя, не давал себе труда подумать. Он не умел рассчитывать курса. Он просто правил все время вперед и менял галс тогда, когда уже нельзя было иначе. Только тогда. Вот и сейчас он сильно уклонился под ветер, в сторону от всех остальных, и теперь шел почти вдоль берега, чтобы догнать их. Но с парусами он управлялся хорошо.

Хаджи Михали и остальные литтосийцы сильно отставали, но курс держали правильный.

Завтра, если все пойдет как надо, придется им держаться ближе друг к другу.

Стоун и Берк все возились с минометом на дне лодки. Нис попросил их объяснить поподробней его устройство. Они показали ему грушевидные мины с хвостовым оперением и похожие на патроны заряды, которые закладывались с хвоста. Можно было заложить один снаряд, два, три или четыре. Чем больше зарядов, тем дальше летит мина. Заряжать миномет надо с дула и отходить в сторону. От взрыва зарядов мина получает толчок и высоко взлетает в воздух. Вертикальная и горизонтальная наводка производятся винтовыми механизмами. Прицелом пользоваться нельзя, сказал Берк, потому что деления на нем даны в миллиметрах, а он привык к дюймам, так что наводить придется на глаз.

И снова Нис почувствовал, что не будет все это ни легко, ни просто, ни точно по плану, хотя бы потому, что плана в сущности нет, а есть только полплана. Да иначе и быть не может, когда имеешь дело с орудиями и снарядами, которых никто не знает толком.

И он задумался о Сарандаки. Сказочный джин. Человек, рожденный дикарем. И дикарем оставшийся благодаря своему промыслу.

Ловцов губок Нис видал и раньше. Обычно они с полчаса тренировали дыхание, а после этого ныряли, обхватив большой плоский камень, тяжесть которого сразу увлекала их на дно. Они оставались под водой иногда несколько минут и потом всплывали, обвешанные губками. Случалось, они становились добычей акул. Или их больно обжигали небольшие медузы, называемые здесь врома . Они начинали совсем молодыми и молодыми умирали. У них была тяжелая жизнь. Губки свои они продавали скупщикам почти задаром. Только самые нежные губки, которые ловились на больших глубинах, шли чуть подороже. Нис встречал таких скупщиков в Кандии и Мирабелле. Они покупали губки на вес и тщательно проверяли, нет ли в них песку. А потом сами набивали в них песок перед продажей. Если их уличали в этом, они сваливали вину на ловцов. Торговать губками было прибыльным делом, и все скупщики держали сторону Метаксаса. Были преданы ему всей душой. Этому ублюдку, помеси человека с собакой. Оттого-то Сарандаки пришел в такое остервенение при виде песка в губках.

Так Нис раздумывал о Сарандаки. А с соседней лодки доносился мощный голос самого Сарандаки, распевавшего песню. Это была критская народная песня о невесте, которая не любила чеснок, а жених любил. Он так любил чеснок, что всегда ел его, даже тогда, когда делал кое-что другое, и в конце концов невесте надоел и чеснок и другое и она убежала искать себе такого жениха, который бы не ел чесноку.

И после песни — хохот Сарандаки.

Так они плыли к Гавдосу.

Они беспокойно ждали неподалеку от входа в бухту Хавро Спати.

Небо было серое, набухшее. Ветер налетал с берега яростными порывами, и казалось, что ветер и небо существуют сами по себе. По морю ходили высокие, частые волны. Ветер срывал верхушку с каждой встающей волны и рассыпал вокруг сплошным водопадом брызг. Небо набухло дождем. Дождь лил бесконечными косыми потоками, береговой ветер подгонял их. Дождь наполовину скрадывал дневной свет. Кругом было серо.