Сесилия Ахерн - Сто имен

— Прошу прощения, — окликнула ее Китти.

Женщина выпрямилась, обернулась, затем вновь повернулась к Китти спиной и поспешно распустила волосы — длинные, непричесанные рыжие волосы, живой огонь, закрывавший ее ниже пояса.

— Стойте! — крикнула она, и приказ был настолько непререкаемым, что Китти замерла на месте.

— Простите, — сказала она, — меня зовут…

— Вам сюда нельзя! — прокричала женщина.

— Да, я знаю, я еще раз прошу прощения, но я…

— Это частное владение, уходите, пожалуйста!

Голос звучал грозно, однако и в тоне, и в позе женщины Китти различала нотки паники. Женщина была напугана.

Китти попятилась, но тут же заставила себя остановиться. У нее всего один шанс.

— Меня зовут Китти Логан, — сказала она. — Я работаю в журнале «Etcetera». Я хотела поговорить с вами о вашем замечательном музее. Простите, что напугала вас. Я просто хотела поговорить.

— С прессой разбирается Юджин, — рявкнула она. — Вон! — Уже на крике. И тут же добавила мягче: — Прошу вас.

Китти поддалась, но у калитки вновь остановилась:

— Ответьте только на один вопрос: вам в прошлом году не звонила Констанс Дюбуа?

Она опасалась, что ответом ей снова будет крик, а то и граблями в нее запустят, но Эмброуз вдруг смолкла.

— Констанс, — произнесла наконец она, и сердце Китти забилось чаше. — Констанс Дюбуа, — повторила она.

Разговаривала она, по-прежнему стоя к ней спиной.

— Она мне звонила. Один раз. Спрашивала о гусенице.

— О гусенице? — изумленно переспросила Китти, голова ее чуть не лопалась от догадок. Неужели этот список имен возник из того их давнего разговора? — Об олеандровой гусенице?

— Это что-то значит для вас?

— Да, — задыхаясь, выговорила Китти, пытаясь понять, что же это значит — для нее и для ее материала.

Эмброуз все же обернулась, но и сейчас густая масса волос полностью закрывала ее лицо.

— Подождите меня там. — Граблями она указала на калитку, которая вела к ее дому.

— Большое спасибо, — поблагодарила отчаявшаяся было Китти.

Она прошла в дом и сразу попала на кухню. Скромный дом, очаровательный деревенский коттедж с современными удобствами, но не забывший о своих корнях. Господствовала в кухне плита, все еще не остывшая после приготовления завтрака. Китти присела за стол и смотрела, как хозяйка заканчивает работу в саду и движется вслед за ней к дому — голова опущена, лицо и фигура почти полностью скрыты волосами. На Китти она упорно отказывалась смотреть — даже тогда, когда, переступив порог, предложила ей чаю.

Китти вспомнила про Салли, которая вслед за лекцией об экзотических бабочках слушает рас сказ о бабочках Ирландии, и с чувством вины согласилась попить чайку. Эмброуз общалась с ней главным образом через плечо, а присев за прямоугольный, рассчитанный на восемь человек стол, выбрала место не против Китти, а в дальнем углу, боком к ней.

Немало времени ушло на обмен предварительными неуклюжими репликами, прежде чем Китти удалось встретиться с Эмброуз взглядом, и тогда она заметила необычную особенность: глаза были разные, один — изумрудно-зеленый, а второй — карий, очень темный. И не только это: когда густые кудри слегка сдвинулись с неслучайно отведенного им места, Китти увидела, что от лба через нос, губы, подбородок идет бледная обесцвеченная полоса и исчезает под высоким воротом блузы. Ожог — если это след ожога — имел такую форму, словно голову и шею женщины лизнул длинный язык огня. И почти сразу густая вуаль рыжих волос сомкнулась, шрам исчез, и на Китти глядел один только ярко-зеленый глаз.

Скажи кто-нибудь Китти, что Эмброуз в жизни не общалась с другими людьми, она бы, пожалуй, поверила. Китти даже не назвала бы ее грубой, но она попросту не умела вести беседу. Не смотрела в глаза — только раз, и то случайно, когда Китти успела разглядеть ее разноцветные радужки и бледный след от ожога. Возможно, в тот момент Китти не удалось скрыть потрясение, и Эмброуз больше не поднимала голову. Мало того, она устроилась за дальним концом стола, боком к Китти, и еще и полуотвернулась. Китти могла любоваться Эмброуз в профиль справа: с этой стороны волосы были убраны, заткнуты за ухо, открывая бледно-фарфоровую кожу. Какая необычная женщина! Необычная не только внешне, но и по характеру.

И говорила она столь же странно — тихим голосом, но порой, словно испугавшись, что ее не слышно, она вдруг громко произносила отдельные слова и тут же вновь принималась шептать, так что конца фразы не разберешь. Китти изо всех сил напрягала слух, чтобы ничего не упустить.