Татьяна Соломатина - Роддом. Сериал. Кадры 1–13

Сегодня вечером всё было как обычно. За исключением того, что Татьяна Георгиевна Мальцева не сидела рядом с Семёном Ильичом Паниным. А сидела она в самом конце стола рядом с интерном Александром Вячеславовичем. Хотя начмед его ещё не допустил в святая святых «своих» — «праздничный» родзал. Но, в конце концов, она тут заведующая и тоже вам не фуфло!

На манеже были всё те же. Святогорский и, разумеется, Фирсов из главного корпуса, завурологией уже без жены, потому что «праздничный» изолятор на пару порядков интимнее ресторации. Хирурги были. И такие хирурги, и сякие хирурги. Был Ельский со своей медсестричкой. И потому что жена, и потому что детская медсестра. И «ультразвуковик» Анатолий Витальевич был, куда же без него. В этот год Мальцева решила посвятить в «свои» даже эту бесцветную заразу Маковенко. Будет из девки толк, будет! Если характер пообтесать. Но характер — дело такое… Его только сам человек себе пообтесать может. Сидит, на интерна зыркает, цвета меняет. Замуж хочет, дура! Какая дура замуж не хочет? Пусть сидит здесь задира-зануда Светлана Борисовна. Пусть лишний раз проглотит. И вот если не подавится… Сидела тут Маковенко ещё и потому, что Мальцева этого своего ординатора ни разу выпившей не видела. А поведение во хмелю — это маркер, и пусть катятся ко всем чертям моралисты и ханжи. Были здесь дежуранты и ординаторы. И из отделения Мальцевой. И с других этажей. Не было тут Михаила Вениаминовича, и пусть стучит своей профессорше Денисенко до усёру, что «у Мальцевой опять пили вчера!». Не у Мальцевой, а у Панина. Так что обломитесь, Елизавета Петровна. Был и доцент Матвеев, куда же без этой прекрасной паскуды! Ну не праздничный без него «праздничный» изолятор. И только Вовки в этом году не было. И не будет уже никогда. Эх, Миронов, Миронов!.. Пидорас ты эдакий, пусть тебе там, наверху, икнётся, когда с облака свешиваться будешь — подсмотреть, как тут у нас всё по обыкновению.

Было весело. Здесь всегда было весело. Иначе зачем? Смысл — иначе?

— А что это наша прекрасная Татьяна Георгиевна не подле трона по правую руку? — с порога заявил позже всех явившийся доцент Матвеев. — Общий привет! Мой подарок никому по ошибке не передарили? — поинтересовался он у Маргоши, вешая свою стильную модную дублёнку на вешалку-рыбу красного дерева. — У вас прекрасный вкус, госпожа Мальцева! — Юрий Владимирович кинул взгляд на интерна. И, погладив эту самую «рыбу» из магазина ненужных своей красивостью вещей, добавил, улыбаясь Татьяне Георгиевне: — Я вешалку имею в виду. Никак не налюбуюсь.

— Я поняла, Юрий Владимирович! — улыбнулась ему в ответ заведующая.

— Обижаете, господин Матвеев! — несколько запоздало возмутилась до того говорившая одновременно с несколькими мужиками Марго. — Я хоть когда-то хоть что-то путала?!

— О нет, Маргарита Андреевна, о нет! У вас всё как в аптеке. Истинная правда. Вы — прирождённая старшая и даже главная акушерка! Так что за свой подарок я спокоен. Я так, чтобы разговор начать. Извините за опоздание, пластика была. Тяжёлая. Классная пластика! Вы, товарищ интерн, многое потеряли… Хотя, будь я на вашем месте, тоже бы ни за что не променял прекрасные ножки и плечи Татьяны Георгиевны на какую-то классную тяжёлую пластику!

Александр Вячеславович вёл себя вполне достойно. Он не злился, не сердился, в меру иронично-тонко улыбался. Но тем не менее ни ноги от Татьяны Георгиевны не отодвинул, ни руки со спинки её стула не снял. И вместо ответа лишь язвительно-почтительно кивнул Юрию Владимировичу.

— Ну что ж, товарищ интерн, я смотрю, возможно, из вас и выйдет вполне приличный господин. Удар держите не по-детски!

— Юрка, садись уже бога ради! — прикрикнул на него Панин.

— Я возле вас, Семён Ильич, возле вас, если позволите… Я понимаю, что я не так хорош, как…

— А вот и ваш подарок, Юрий Владимирович! — помахала Марго красивой коробкой, раскрыла открытку и зачитала:

И под аплодисменты Маргарита Андреевна вручила Матвееву открытку и коробку. Он, расцеловавшись с нею троекратно и раскрасневшись от удовольствия, всё равно остался верен себе на все сто: