Джейми Макгвайр - Мое прекрасное несчастье

— Ого! — закричал парень, широкими глазами глядя мне за спину.

Трэвис вылетел прямо на танцпол и ударил кулаком в лицо пирату, отчего мы с ним повалились на пол. Упираясь руками в деревянный пол, я не могла поверить в произошедшее. По ладони потекло что-то теплое и влажное. Я повернула ее и съежилась от отвращения. Кровь из носа парня. Пират корчился на полу и прижимал к лицу руки, а по ним текла алая жидкость.

Трэвис помог мне встать, он был потрясен не меньше моего.

— Вот черт! Гулька, ты в порядке?

Оказавшись на ногах, я вырвалась.

— Ты спятил?

Америка потянула меня через всю толпу, ведя на парковку. Шепли открыл машину, и когда мы уселись, Трэвис повернулся ко мне.

— Голубка, прости. Я не знал, что он держался за тебя.

— Твой кулак пролетел в паре дюймов от моего лица! — Я поймала запятнанное маслом полотенце, которое бросил мне Шепли, стерла кровь с руки и поморщилась.

Трэвис помрачнел, осознав серьезность ситуации.

— Я бы не ударил, если бы знал, что могу задеть тебя. Ты ведь это понимаешь?

— Замолчи, Трэвис. Просто замолчи, — сказала я, уставившись Шепли в затылок.

— Гулька… — начал Трэвис.

Шепли ударил рукой по рулю.

— Трэвис, заткнись уже! Ты извинился, а теперь заткнись, черт тебя дери!

Домой мы ехали в тишине. Шепли отодвинул свое сиденье, помог мне выбраться, и я взглянула на Америку. Подруга понимающе кивнула и поцеловала своего парня на прощание.

— Увидимся завтра, малыш.

Шеп покорно кивнул и поцеловал ее.

— Я люблю тебя.

Я прошла мимо Трэвиса до «хонды», и он тут же оказался рядом.

— Да ладно тебе. Не уезжай такой сердитой.

— Я не сердита. Я в бешенстве.

— Трэвис, ей нужно время, чтобы успокоиться, — предупредила Америка, открывая машину.

Он положил руку на пассажирскую дверцу.

— Голубка, не уезжай. Я перегнул палку. Прости меня!

Я подняла руку, показывая ему кровавый след на ладони.

— Позвони мне, когда повзрослеешь.

Трэвис прижался бедром к двери.

— Разве ты можешь вот так уехать?

Я изогнула бровь, и к нам подбежал Шепли.

— Трэвис, ты пьян и вот-вот совершишь огромную ошибку. Отпусти ее, остынь… Вы сможете поговорить завтра, когда протрезвеешь.

В глазах Трэвиса появилось отчаяние.

— Она не может вот так уехать, — сказал он, пристально глядя на меня.

— Трэвис, ничего не выйдет. — Я потянула за ручку. — Отойди!

— Что значит «ничего не выйдет»? — спросил Трэвис, хватая меня за руку.

— Я про грустную мордашку. Я на это не поведусь, — сказала я, отталкивая его.

Шепли мельком взглянул на Трэвиса, а потом повернулся ко мне.

— Эбби, это то, о чем я и говорил. Может, тебе стоит…

— Шеп, не лезь, — резко сказала Америка, заводя машину.

— Я много еще накосячу, Гулька, но ты должна простить меня.

— Завтра на моей заднице будет огромный синячище! Ты ударил того парня, потому что разозлился на меня! О чем это должно мне говорить? Ты, как бык, повсюду видишь красную тряпку!

— Я ни разу не ударил девушку, — сказал он, пораженный моими словами.

— А я не собираюсь становиться первой! — сказала я, потянув за дверцу. — Отвали, черт побери!

Трэвис кивнул и отступил на шаг. Я села рядом с Америкой и захлопнула дверцу. Подруга сдала назад, Трэвис нагнулся и поглядел на меня через окно.

— Ты ведь позвонишь мне завтра? — спросил он, прикасаясь лицом к стеклу.

— Поехали, Мерик, — проговорила я, уклоняясь от его взгляда.

Ночь показалась длинной. Я то и дело смотрела на часы и с содроганием отмечала, что прошел еще один час. Все это время я думала о Трэвисе, спит ли он и стану ли я звонить ему. В конце концов надела наушники от айпода и стала слушать подряд все громкие противные песни.

Последний раз я взглянула на часы около пяти. За окном уже чирикали птицы. Я улыбнулась навалившейся наконец дреме. Показалось, что прошла всего пара минут, когда я услышала стук в дверь и внутрь ворвалась Америка.

Она выдернула наушники из моих ушей и уселась за письменный стол.

— Солнышко встало, а ты выглядишь ужасно. — Подруга надула розовую жвачку, которая тут же лопнула.

— Америка, заткнись! — донесся из-под одеяла голос Кары.

— Ты ведь понимаешь, что такие люди, как вы с Трэвом, будут постоянно воевать? — спросила Америка, разглядывая ногти и жуя.

— Я тебя увольняю. — Я повернулась на бок. — Ты просто моя ужасная совесть.

— Я тебя знаю как свои пять пальцев. — Америка засмеялась. — Дай я тебе сейчас ключи от машины, ты сразу помчалась бы в квартиру.