Вячеслав Овсянников - Одна ночь (сборник)

В отделе сорок операторов (одни женщины).

— Девочки, кончай работу! Пировать будем! — объявляет Юргис.

В его кабинете накрывают стол, разливают в чайные чашки спирт. Этот технический спирт — для протирки машин. Весело, беззаботно, легко. Пьют много, но почему-то никто никогда не напивается. Ведет в ресторан «Висла» через мост. В другой раз — в Асторию. Заказывает обильные, дорогостоящие блюда.

— Ешьте, ешьте, девочки! — говорит Юргис. — Вы такого еще не пробовали в своей нищей жизни, — а сам не прикасается к яствам, курит, развлекает своими неистощимыми балагурствами. Везет в какое-нибудь новое место. Повторяться ему скучно. Любой шаблон и рутина наводят на него смертельную тоску. Каждый раз он умеет выдумать что-нибудь сногсшибательное. Артист до кончика ногтей. Артист и авантюрист. Прожигатель жизни. Чего только он не вытворяет, чтобы не скучать! Предложил всей компанией ехать в Озерки купаться. Закончили квартальный отчет по фабрике, авральная тяжелая работа, трое суток весь отдел корпел над рулонами цифр, и день и ночь, безвылазно, забыв об отдыхе, о доме, о мужьях и детях. У Юргиса, как назло, сломалась машина, его потрепанный жигуленок. Что же он придумал? Остановил рейсовый автобус, пошептался с шофером. Тот выгрузил своих пассажиров: автобус дальше не пойдет по техническим причинам. Набились. Автобус помчался в Озерки.

Купались в прудах, без купальников. Юргис хохотал до упаду, глядя на них с берега. Он один не купался, ему достаточно вида этих плещущихся, пьяных нимф. Да, с кем с кем, а с ним скучно никогда не будет. При Юргисе и луна светит ярче и вода играет волшебней. В присутствии Юргиса мир приобретает фантастическую окраску и жизнь превращается в непрерывный праздник, феерию, карнавал.

Подвозит в центр Петергофа, оттуда одна пешком. Ограда Верхнего сада, шоссе. Город тихий, тротуары безлюдны. Чем ближе к дому, тем сильней колотится сердце. Тревога растет, страх, слабеют ноги, ватные, отказываются идти дальше. Чудится, Борис поджидает у дома, в куртке у него спрятан нож или веревка с петлей. Но Борис не встречает, померещилось. Беспрепятственно в дом, на второй этаж, своим ключом в замочную скважину, дверь в квартиру открывается бесшумно. Бориса нет и там. Теперь он часто не ночует дома по примеру младшего брата, пропадая в притонах. Приходит пьяный, с каких-то оргий, шатаясь, вслепую, с закрытыми глазами, и падает тут же за порогом. Женские руки укладывают его спать. В доме полно заботливых женских рук. Но утром он тот же Корманов: одет с иголочки, чисто выбрит, тщательно причесан, неизменный косой пробор, опрыскан одеколоном, брюки отглажены, туфли начищены, все тот же блестящий мужчина, уходит на работу в свое конструкторское бюро на Думской улице.

Юргис подвез к Верхнему саду как всегда. Вышла из машины. Тот же путь. Показалось: Борис, его шапочка с козырьком. Исчез. Никого. Да никого и не было. Это от страха мерещится. Шла торопливо, почти бежала, поминутно оглядываясь, как будто чуяла что-то, призрак Бориса преследовал по пятам. Шорох, скрип, камешек, сучок… Благополучно добралась до дома, никого не встретила. Дочь спит. Разобрать постель и лечь… Звук открываемой двери, тихий, едва слышимый. Борис. Трезвый, веселый, у него прекрасное настроение, принес с собой бутылочку. Позвать Лёню с Надеждой, прикончить вчетвером. Засиделись, играли в карты, Борис выигрывал, много шутил, его шутки в этот вечер как никогда удачны и остроумны. Разошлись далеко заполночь. Легли спать… Проснулась от того, что нечем дышать, нет воздуха. Кто-то навалился тяжелый, сдавил горло. Попыталась оторвать от себя эти железные руки. Не оторвать. Тиски сжимаются сильней и сильней. Забилась в конвульсиях, колотя ногами в спинку кровати. Голоса нет даже для хрипа. Слышала, как страшно кричит испуганная маленькая дочь у себя в кроватке. И на этот раз спас Ленечка. Услышал крик за стеной.

Влетев в комнату, отбросил брата с такой силой, что тот с грохотом ударился головой о стену. Потом включил свет. Ни слова не проронил. Взяв из кроватки маленькую Клару, стал качать и вскоре сумел успокоить. Сел с ней на полу у стены, скрестив ноги. Ища у него защиты, села рядом, прислонилась к его плечу. Крепкое, украшенное татуировкой. Борис, в такой же позе, точно так же скрестив голые ноги, сидел на полу у противоположной стены. Братья, молча, не моргая, смотрели в глаза друг другу, как будто гипнотизировали, кто пересилит. Сидели так всю ночь, до рассвета, не шевелясь, и гипнотически смотрели друг другу в глаза. Маленькая Клара мирно спала на руках у Ленечки.