Марина Москвина - Танец мотыльков над сухой землей

Друг детства Лени Тишкова, Витя из Нижних Серег, услышал по радио, что где-то в Москве производят и продают целебные трусы, помогающие сохранить мужское здоровье. Он позвонил туда и спросил, что и как. Ему сказали: минутку, сейчас вам перезвонит специалист. Через пару минут позвонила женщина, представилась врачом, сказала, что эти трусы производятся в центральной лаборатории НИИ урологии, в трусах имеются специальные вставки-нашлепки, стоит все удовольствие 18 300 рублей, но для вас, Виктор, — всего 16 тысяч, потому что вы дозвонились первый. Давайте шлите скорей деньги, и мы вам — трусы вашего размера. Какой у вас размер?

Витя не понял, вставки — это что? Какая-то электроника? Физиотерапия? Токи Дарсонваля?

Он спрашивает:

— У вас там прибор вставлен в трусы?

Нет, ему отвечают, нашлепки — из шерсти такой-то кавказской овцы, они просто шерстяные, а терапевтический эффект достигается путем трения ворсинок по коже, оказывающее рефлекторное воздействие.

— Но почему так дорого? — допытывается Витя.

— Да потому что эти овцы из очень чистого экологического района.

Витя решил обмозговать это дело, взвесить «за» и «против», поблагодарил и положил трубку. Через десять минут ему позвонил некто, представился доктором урологии и сказал:

— Слышь, мужик, ты это зря, надо покупать, если хочешь, чтобы у тебя все в малом тазу было чики-брики — покупай. Не хочешь? Слушай, я уролог, врач высшей категории. Если не будешь носить наши трусы — умрешь.

Витя отнекивался, тормозил, всячески давал задний ход, не попрощавшись, положил трубку. Ну, думает, влип! А телефон звонит, не умолкая.

Витя в перерыве набрал телефон Лени и спросил, есть ли такой НИИ урологии на улице 1-я Стекольная, дом 7, строение 4, продиктовал адрес лаборатории. Леня проверил — нет, НИИ урологии находится совсем в другом месте, а это — мошенники и аферисты, их лаборатория — фикция.

— Вот что, Витя, — сказал Леня, — когда они еще позвонят, будут грозить тебе преждевременной потерей здоровья и требовать купить свои самопальные шерстяные рейтузы, скажи им — я на вас нашлю злой дух Ямбуя. Так и скажи — к вам завтра прилетит злой дух Ямбуя с Уральских гор! Только злой дух Ямбуя может спасти нас от таких медиков! — заключил доктор Тишков.

Сережка устраивается на работу. На собеседовании служба безопасности, ознакомившись с его анкетой, выразила удивление, что папа у него художник, мама писательница, а сам он на вопрос, какие будут особые пожелания, ответил: чтобы с едой не было никаких перебоев.

— У вас что — было голодное детство? — спросил один.

— Ну, ничего себе, — сказал второй, — какие у него родители креативщики!

— Да, это все одно, — махнул рукой третий, — рекламщики, пиарщики, писатели, художники…

— А другое, — дружески поддержал разговор Сергей, — это военные, киллеры, менты, прокуроры…

В Уваровке на темной веранде Леня слушает радио и при этом заштриховывает картину: идет человек — согбенный, а на плечах у него сидит битком набитый мешок, свесив ноги. Из приемника с треском пополам доносится песня «Кто тебя выдумал, звездная страна».

Я спрашиваю:

— Что сидишь в темноте?

Он отвечает:

— Вот слушаю, звонят из Кинешмы, из Рязани — заказывают песни, рассказывают свои судьбы.

— Ну, и какие у них судьбы?

— Судьбы? Обычные, — он отвечает, штрихуя. — Обычные страшные судьбы. Родился, учился, женился, служил в армии. И таких судеб тысячи. Практически у каждого такая судьба.

— Открыл журнал «Цитата», — огорченно говорит Отрошенко, — а там мой рассказ спизжен!..

Решила посоветоваться с Тюниным: наш Сережа начал выпускать детские книги в издательстве «Рипол-классик» — серия «Шедевры книжной иллюстрации». Надо бы найти координаты иллюстраторов и книги, изданные когда-то, которые можно переиздать, или пока неизданные, ожидающие своего часа.

Тюнин рекомендует художников, диктует телефоны.

— Значит, можно позвонить и спросить, — уточняю формулировку, — нельзя ли прийти к вам — посмотреть, что есть?..

— Нет, — отвечает Тюнин, — так невежливо. Надо сказать: собираемся переиздавать хорошие книги, новую жизнь вдохнуть, а то — что у вас там все лежит… мертвым грузом, никому не нужное, только и остается, что выкинуть на помойку, — неожиданно закончил он.

Григорий Остер пожаловался нам с Успенским, как ему в нескольких местах отказали в виски. Я была поражена.