Эрленд Лу: Курт и рыба

Конечно можно, отвечает Курт. Потом он целует Худышку Лену, младшего Курта и Бада и говорит, что ему кажется, им пора спать.

Но Баду неуютно и страшно в таком большом городе, и он спрашивает Курта, не споет ли он ему «Гуси-гуси, га-га-га». Эту песенку Курт готов петь всегда.

Когда Курт и Анна-Лиза просыпаются утром, Бада нет. Вечно с ним одна и та же история. Он еще такой маленький, что почти ничего не соображает. Ему невдомек, что Нью-Йорк — место ко всему и опасное. Все страшно напуганы из-за Бада и долго плачут. К тому же Нью-Йорк такой большой, что неизвестно, где его искать.

А что если мы никогда, никогда больше не увидим нашего Бада, убивается Анна-Лиза.

Но Курт уверен, что Бад вернется, как только проголодается. Худышка Лена тоже глубоко переживает за судьбу братишки. Целый день она сидит у плитки и заедает тревогу рыбкой. Кстати, Худышка Лена уже не так тоща, как прежде. Она все еще худая, но уже не как полспички. И если б акушерка встретила ее сегодня, она не увидела бы в ней ничего поразительного и не побежала бы сломя голову звонить своему семейству. Они проводят в панике много часов, как вдруг появляется Бад в сопровождении улыбающегося негра. Анна-Лиза сердита, она накидывается на Бада и говорит, что таким малышам, как он, не позволяется гулять одним по большим городам, особенно по Нью-Йорку, где каждый второй носит в авоське пистолет.

Ты хотя бы не пугал нервных граждан с пистолетами? спрашивает Курт.

Бад отвечает, что лично он вообще никого никогда не пугает.

Тогда все принимаются здороваться с негром. Его зовут Джимми, и он бывал в Норвегии два раза. Все говорят ему спасибо, что присмотрели за нашим Бадом. Джимми, что весьма удачно, знает немного норвежский и рассказывает, что наткнулся на Бада, когда тот писал на машину. Бад, ну ты же знаешь, нельзя писать на машины, тут же отзывается Анна-Лиза. А Бад дает честное слово, что больше так не будет. Потом они приглашают Джимми поужинать с ними рыбой, и Джимми говорит, что такой вкусной рыбы не ел никогда. Распрощавшись с Джимми, они устраиваются еще на одну ночевку в большом парке. А утром поедем дальше, говорит Курт. Но, укладываясь спать, Бад вдруг пугается, что бы с ним могло случиться, если бы Джимми не привел его назад. Ну, ну, все же обошлось, шепчет Курт и поет ему «Гуси-гуси, га-га-га» до тех пор, пока Бад совсем не перестает бояться.

На другое утро после завтрака они уезжают в Бразилию. Ехать туда не близко, но дороги приличные и погода отличная.

Рыба кажется нетронутой, только у самого хвоста мякоть стесалась немного. В проплешине едет Лена. В пути она подваривает себе рыбки и перехватывает то и дело кусочек-другой, а иногда возьмет да и помашет своим на траке. Худой нашу Лену теперь не назовешь.

Она уже съела столько рыбы, что стала девочка как девочка. Не худышка и не пышка. Так что Курт и Анна-Лиза приняли решение не называть ее больше Худышка Лена. Отныне она просто — Лена. Хотя остальных зовут как звали, и особенно Шипучку Курта, потому что он наливается вредной водой с утроенной силой. Он лежит на спине на крыше трака и тянет свою газировку литр за литром через длиннющую трубку, которую он сделал из садового шланга, подобранного им на дороге Бад спит на руках у Анны-Лизы, а она болтает с Куртом о том, как же им повезло с этой рыбой.

Что б мы без нее делали? говорит Курт и чмокает Анну-Лизу в щеку.

И не говори, вторит Анна-Лиза. Ничего б мы без нее не делали, кроме как скучали бы себе дома.

Зато теперь мы отнюдь не скучаем, говорит Курт.

Ни капли не скучаем, поет Анна-Лиза, чего и вам желаем.

Да уж, суперская у нас рыбка, заключает Курт.

В Бразилии оказывается жарко, даже слишком. Курт останавливает трак на пляже, и они бегут купаться в Атлантическом океане. Это сказка. Бад по своему малолетству еще не умеет плавать, поэтому он сидит, плещется в прибое и успевает изрядно нахлебаться морской воды.