Павел Астахов - Рейдер

– Сам Батраков руки не марал. Он подставил начальника юротдела НИИ, которого через полгода сам же выгнал за пьянку.

Наблюдающий за реакцией «студентов» Петр Петрович усмехнулся, и Блинков понял, что шеф доволен и можно продолжать:

– После этого он избавился еще от трех своих замов, забрав их доли. А в течение следующего года создал ситуацию, угрожавшую банкротством и разорением предприятия.

– А это ему было зачем? – вытаращился рыженький.

– Люди испугались, – пожал плечами Блинков, – и начали скидывать акции за бесценок. И тогда Батраков скупил их и довел свой пакет акций до контрольного.

Блинков еще раз глянул в досье и завершил:

– Фактически в составе акционеров остались только те, кому плевать на все, либо те, кого Батраков побоялся «кинуть».

Юрист захлопнул папку, сел и со скучающим видом уставился в окно, из которого была видна часть набережной Москвы-реки. А Спирский хохотнул и забросил свои короткие ножки на стол. Это означало, что директор «МАМБы» испытал наивысшее удовольствие от общения с подчиненными.

– Мы очень хорошо проанализировали деятельность этого деятеля, – скаламбурил Петр Петрович, – и получили весьма интересный портрет.

Сотрудники превратились в слух, а он все рассказывал и рассказывал. И об эмиссии акций, когда пакеты ненужных акционеров размывались, а сами акционеры оставались ни с чем. И о том, как Батраков зарегистрировал пару оффшоров на свою семейку. И даже о том, что все бабки НИИ в конечном счете сливаются в швейцарский банк.

– Возникает вопрос, а где он платит налоги? – зло улыбнулся Спирский. – Ответа нет, как нет и бабок в бюджете. На западном языке это называется «схема оптимизации налогов», а на русском – «воруют».

«Студенты» сдержанно засмеялись, и Петр Петрович счел важным подчеркнуть, что рядовые акционеры НИИ при таком директоре давно забыли, что такое дивиденды, а всякие ненужные семейному карману Батракова вопросы, типа очистных сооружений, всегда решались обычной взяткой, в данном случае – списанной и врученной небогатому природоохранному прокурору «Волгой».

– Как хотите, – развел руками Петр Петрович, – а этот клиент – наш.

И рыженький стажер только растерянно и восхищенно хлопал глазами.

Оставив руководство НИИ составлять «план мероприятий», Павлов первым делом позвонил в Москву, одному из своих наиболее хватких помощников:

– Ванюшка, выезжай.

– Прямо сейчас не смогу, шеф. Вы же знаете, у меня на субботу…

– Хорошо, выезжай сегодня вечером, – разрешил Павлов, – но чтобы с утра в воскресенье был уже здесь и готовил документы. Номер в гостинице я тебе забронирую.

– Понял, – нехотя согласился помощник.

Павлов знаком пригласил терпеливо ждущего Прошкина садиться в его машину и отправился в город: ближе к обеду, часа через два, должна была решиться судьба сына заместителя по науке. И Прошкин сразу же стал рассказывать, как все это произошло:

– Это случилось три недели тому назад.

«Три недели… – отметил Павлов, – однако все три недели вокруг НИИ ничего не происходило. И каких документов у них могло не хватать?»

Вопрос был не праздный, и, если бы Артем на него ответил, защита НИИ могла быть выстроена куда как быстрее.

– …Слава и его друзья выходили из клуба и садились в машину моего сына, – рассказывал Прошкин, – а тут в клубе – облава, и в машине моего сына, под водительским сиденьем, нашли пакет с анашой. Целых полкило! Представляете?

«Кто-то из местных в деле… – подумал Павлов. – А то и – в доле…»

Организовать столь явную подставу без прямого указания из верхов Тригорской администрации было бы непросто. Да и не нужно.

– Его сразу арестовали…

– А как именно вам предложили сделку? – заинтересовался Павлов.

– Пришел этот Кухаркин, – поник головой Прошкин, – сказал, что поможет, но ни деньги, ни акции ему не нужны – только доверенность на управление акциями. А потом и в милиции намекнули, что надо быстрее что-то решать.

– Кто намекнул – следователь?

– Да, из городской криминальной милиции, – нехотя подтвердил зам по науке, – они и арест производили…

Артем сосредоточился. Участие местных оперативников в подставе упрощало рейд, однако Павлов чувствовал: манера захвата столичная – быстрая и юридически грамотная, да и «послужной список» пришедших в пансионат рейдеров никак не был связан с Тригорском. В этом «симбиозе» чувствовалось какое-то противоречие.