Павел Астахов - Рейдер

Если бы не многолетняя выучка, Йон бы закричал – от боли и гнева. Человека, сидящего в сторонке, он узнал сразу. Именно этот человек – только на двадцать лет моложе и одетый лесником – четырежды попадал в поле его зрения в лесу под Берлином, и именно этот человек нечаянно обнаружил себя, когда отец заболел и был в срочном порядке госпитализирован.

Дитрих фон Зибенау дал Йону все, даже это имя. Он заменил подобранному на безвестной помойке Йону и отца, и мать, и всех родственников. Он дал ему лучшее образование и воспитание – из всех возможных. Он показал ему цену денег и власти, не отказывая ни в том, ни в другом. Он действительно стал для Йона всем и вся!

А потом появился этот человек, и отца не стало.

«Возмездие… – застучало в висках Йона, – ты познаешь возмездие…»

Мешкать было нельзя, и, как только «берлинский лесник» снял номер в том же отеле, что и Колесов, началось перевоплощение в свою вторую, а на самом деле истинную ипостась.

Йон, как всегда, не повторялся, и, если бы притаившийся за приоткрытой дверью «лесник» не был вооружен, он бы испытал возмездие уже там, в отеле. Но охотник был готов к сопротивлению, и Йон высказал ему все презрение, на какое был способен: демонстративно убил Колесова и так же демонстративно бросил сверток с документами на середину комнаты. А когда «берлинский лесник», немного успокоившись и отправив бумаги – обычной почтой – в Россию, вылетел в Париж, Йон последовал за ним.

Директор отеля «Крайон» справился о прибытии самолета и удовлетворенно улыбнулся. Московский рейс прибыл в Руасси без опозданий, и, скорее всего, мэтр Павлофф и его спутница уже в пути. Директор знал, как нравится жандармам аэропорта, когда иностранцы говорят на языке Вольтера и Бальзака. Мэтр Павлофф язык знал, как немногие, а значит, и задерживать его без нужды никто не станет.

Директор каждый раз ожидал приезда этого молодого талантливого адвоката с нетерпением: говорить и даже спорить с ним было сплошным удовольствием. Но в этот раз мэтр прибывал со спутницей, и директор уже зарезервировал за ним двухкомнатный сьют и накрыл стол с фруктами и вином.

– Месье Вольдемар уже был здесь?

Директор обернулся. Перед ним стоял высокий, стильно одетый мужчина в синих очках.

– Вы его друг? – поинтересовался директор.

– Можно сказать и так, – обнажил ряд ровных фарфоровых зубов мужчина. – Если считать двадцать лет знакомства достаточным, чтобы обрести этот статус.

Директор с уважением наклонил голову. Он считал себя большим другом Вольдемара, но знал его намного меньше. И все-таки…

– Извините, месье, боюсь, я не могу быть вам полезен.

Как его клиенты, так и его друзья имели право на конфиденциальность – без объяснения причин.

– Нет-нет, это вы меня извините, – любезно отозвался незнакомец. – Просто мы разминулись, а должны были встретить друзей…

– Из России? – обрадовался такому совпадению линий судьбы директор. – Я тоже очень люблю Россию…

Но незнакомец уже был удовлетворен. Галантно поклонился и неторопливой, немного танцующей походкой двинулся прочь.

Директор вздохнул. Он действительно очень любил Россию и все, что с ней связано, и он очень ценил дружбу и постоянство. Он всегда лично проверял списки клиентов, заселяющихся на следующий день в отель, и, найдя фамилии знакомых, делал для них приятные презенты и сюрпризы. Мэтра Павлофф это касалось даже более, чем остальных.

И когда спустя полчаса русский мэтр появился с сияющим лицом, горящими глазами и прекрасной незнакомкой под руку, директор с первого взгляда понял, как угадал со сьютом и столом: мэтр был влюблен и, похоже, любим.

– Здравствуйте, мэтр, – сдержанно улыбнулся директор и подал знак старшему администратору.

Он знал, что делает, ведь, чтобы научиться угадывать состояние человеческой души с первого взгляда, нужно всего-навсего родиться в Париже, а также чтобы твои родители родились в Париже, а бабушка с дедушкой родились хотя бы в Провансе. У директора «Крайона» все эти биографические данные были в полном порядке, как и врожденное чувство такта. Француз до запонок, до мозга костей, он всегда знал, что необходимо его постояльцам для полной гармонии и приятного отдыха. Сейчас, например, он точно знал, что этим двоим нужен самый лучший из имеющихся в наличии номер, столик легких закусок и хорошее шампанское либо 1995-го, либо 1998 года от Дона Периньона. Ну а перво-наперво, их нельзя беспокоить ближайшие три-четыре часа.