Андрей Шляхов - Доктор Данилов в тюремной больнице

В соседнем помещении, оборудованном двумя сдвинутыми вместе столами и стоящими на них электронными весами, происходит прием передач. Отбывающим наказание в исправительных колониях строгого режима разрешается получать в год четыре посылки или передачи весом до двадцати килограмм. Для находящихся в строгих условиях содержания (в помещениях камерного типа) норма вдвое меньше. Тем, кто отбывает наказание в ШИЗО, посылки выдаются после выхода оттуда.

Сотрудницы, принимающие передачи, традиционно считаются врединами. Здесь действительно можно озлобиться, изо дня в день выслушивая необоснованные укоры, требования, обвинения и даже оскорбления. Приемщицы (их еще называют «дачницы») не устанавливают порядков, всего лишь руководствуются ими в своей работе. Но выслушивать им приходится за всех, кто сверху. Компромиссов обычно не бывает: сказано, что можно и нельзя, значит, так и будет. Сыпучие продукты (например, сахар) должны передаваться в прозрачных пакетах, причем насыпать следует немного, не больше килограмма, чтобы удобно было прощупывать, сигареты — в такой же таре, россыпью, конфеты «раздетыми», освобожденными от фантиков и ссыпанными в прозрачный пакет… Крупы и прочие продукты, подлежащие тепловой обработке, «дачницы» не принимают, потому что осужденным запрещено готовить себе еду. Можно только залить кипятком «бомжпакет» — упаковку с едой быстрого приготовления.

Обычно передают сало, копченую или полукопченую колбасу, сыр, долго хранящуюся рыбу холодного копчения, супы и каши быстрого приготовления, бульонные кубики, растительное и сливочное масло, сахар, сгущенку, конфеты, шоколад, чай, кофе, какао, лук, чеснок, орехи, сухофрукты, хлеб, сухари, пряники, печенье, мед (принимают только прозрачный, не засахарившийся). Консервы в жестяной таре передавать нельзя, сгущенку надо переливать в прозрачную пластиковую бутылку. А то мало ли что закатают в банку…

День обещал быть спокойным, безавральным, поэтому майор Бакланова затянула пятиминутку.

— У меня интересная новость! — объявила она и сразу же начала читать из ведомственной многотиражки «Преступление и наказание»:

— «В ближайшие годы в России будет введено наказание в виде ограничения свободы с использованием так называемых электронных браслетов, которые будут применяться прежде всего в отношении тех осужденных, у кого, по итогам тестирования, окажется высокой вероятность повторного совершения преступлений. По предварительным подсчетам, электронные браслеты будут использоваться в отношении примерно одной трети осужденных к ограничению свободы…».

— Что за браслеты? — никто, кроме фельдшера Бяковского, не стал бы перебивать начальство.

Бакланова, не прерывая чтения, неодобрительно покосилась на него.

— «Браслеты будут трех видов — со стационарным модулем, который позволяет контролировать время пребывания осужденного у себя дома, с переносным модулем, который посредством GSM-передатчика позволяет контролировать перемещение осужденного по какой-либо территории, а также электронные браслеты, позволяющие осуществлять контроль через спутник». Вот такая новость, коллеги.

— Дурацкая идея! — высказался Бяковский.

— Почему? — строго спросила Бакланова. — Идея была одобрена на самом верху, и потому относиться к ней следовало уважительно.

— Да они эти браслеты будут оставлять дома, в шкафу!

— Наверное, те, кому следует, подумали о том, чтобы браслет просто так нельзя было снять с ноги, — снисходительно пояснила Бакланова.

— С ноги?

— С ноги, Александр Сергеевич! Фильмы смотреть надо!

— Какие?

— Современные!

— Все придумывают и придумывают, — проворчал Бяковский, — сидит там какой-нибудь Мухуил Пидоров и придумывает… Что бы умное придумали…

— Прекратить демагогию! — потребовала Бакланова, хлопнув ладонью по столу. — Все свободны! Владимир Александрович, задержитесь, пожалуйста.

Это уже стало традицией — остаться после пятиминутки, чтобы получить новую порцию сокровенного знания, узнать нечто такое, о чем не написано в учебниках и приказах.

— Новшеств у нас много, — начала Бакланова, — будет еще больше. Скоро всю тюремную медицину передадут в прямое подчинение медицинского управления ФСИН. Наверху приняли десятилетнюю программу развития, которая предусматривает тотальную реформу медицинской системы. То-таль-ну-ю! Я понимаю, кому это выгодно…

Бакланова многозначительно поиграла бровями и замолчала. Не спросить: «Кому это выгодно?» — было бы просто невежливо.