Андрей Шляхов - Доктор Данилов в тюремной больнице

— Ну… — Данилов не сразу нашел что ответить.

— И на хрен не надо! Других дел хватает. Поэтому существует негласное правило, которое в кодексах не прописано, но тем не менее соблюдается повсеместно: не обращать внимания на единичные голодовки. То есть я хотела сказать — одиночные.

Если голодовка массовая, отрядная, и на воле об этом пронюхали журналисты, тогда ничего не поделаешь, приходится возиться с голодающими, как положено. Или же если какой-нибудь олигарх, отбывающий срок, объявит голодовку, не сделаешь вид, что ничего не случилось, потому что потом от адвокатов с журналистами отбиться не удастся, во всяком случае, без потерь. Но то — олигархи, которых у нас, слава богу, нет, а на всю эту шоблу, — Бакланова мотнула головой в сторону окна, — лучше обращать поменьше внимания. И ни в коем случае не фиксировать голодовку в медицинской документации без моего разрешения.

— То есть не писать «голодает» или «объявил голодовку»? — уточнил Данилов. — А что тогда фиксировать? И как объяснять принудительное кормление с глюкозой в вену?

— Ну, вы, Владимир Александрович, как ребенок! — рассмеялась Бакланова. — Ничего не надо! Банку глюкозы спишем на кого-нибудь другого, если не на кого будет, как пришедшую в негодность. Смесь я покупаю на свои деньги, специально беру «Моего малыша», потому что он хорошо растворяется, без комочков, зонд не забивается. Что писать? Зачем писать? Кормим принудительно один-два дня, и в изолятор!

— А если прекратит голодовку, все равно в изолятор?

— Туда помещают за объявление голодовки, а не за прекращение. Все ее заканчивают. На особо упертых есть особое средство, как на попу с лабиринтом есть отбойный молоток.

— Что же это? Горячие угли?

Шутка не понравилась. Майор Бакланова насупилась, поджала губы и осуждающе покачала головой:

— Владимир Александрович, вы не в гестапо работаете, а в современном исправительном учреждении! Ладно бы, от Глухова такое услышать, а от вас, серьезного мужчины… Вот уж не ожидала.

— Извините, Лариса Алексеевна, вырвалось.

— Что на уме имеется, то и с языка срывается, — Бакланова трижды стукнула пальцем по столу, как бы предостерегая Данилова от подобных шуточек в будущем. — Наше средство очень гуманное. Берется колбаска типа «Краковской» или «Одесской» и слегка обжаривается на плитке неподалеку от голодающего. Если вытерпит, пока жарится, то, когда сковородку под нос сунешь, непременно сожрет. Такие у нас методы, а вы говорите — гестапо.

— Про гестапо я не сказал ни слова, — напомнил Данилов. — Я только про угли.

— Хрен редьки не слаще, — отрезала Бакланова. — У нас очень гуманное учреждение. На бутылки осужденных не сажаем, причиндалы дверями не защемляем, в ласточку не растягиваем, в водолаза, Фантомаса и Деда Мороза не играем. Если, бывает, подвесят ребята кого-то на наручниках, только самых отпетых, и то ненадолго.

— А нельзя ли про ласточку и Фантомаса поподробнее? — попросил Данилов, догадавшись, что играть в водолаза означает засовывать голову в ведро с водой, а играть в Деда Мороза — выставлять голышом на мороз. — Для общего развития.

— Фантомас — это когда на голову надевают противогаз и пережимают шланг. Ну, а ласточку стыдно не знать. Это когда распинают буквой «X».

— Фиксируют гвоздями? — ужаснулся Данилов.

— Да Бог с вами! — всколыхнулась Бакланова. — Наручниками. Ой, Владимир Александрович, как же вы вообще решились у нас работать при таких ваших представлениях?

— Да вот уж так вышло.

— Решились, так привыкайте. В нашем деле что главное? Поменьше в голову брать, пустая голова не болит.

— «Пустое сердце бьется ровно», — вспомнил Данилов.

— Что?

— Это Лермонтов, «На смерть Пушкина». «Его убийца хладнокровно // Навел удар — спасенья нет, // Пустое сердце бьется ровно…» — и так далее.

— А-а, Лермонтов… Я, честно признаться, классику давно забыла. По нашей жизни тянет к легкому чтению — к Банцовой или Тормошиловой. Вы, наверное, не увлекаетесь ими?

— Все зависит от настроения, — улыбнулся Данилов. — В электричке и Уголовный кодекс с интересом читается, если больше делать нечего.

— Он, Владимир Александрович, если читать его правильно, увлекательнее любого бестселлера.

— Правильно — это как? — удивился Данилов. — Справа налево или вверх ногами?

— Сравнивая наказания за различные преступления. Иногда наталкивает на очень интересные выводы. На всю дорогу развлечения хватит!

— Непременно попробую, — пообещал Данилов, опасаясь, как бы товарищ майор не устроила показательные чтения прямо сейчас. — Лариса Алексеевна, если у вас все…