Андрей Шляхов - Доктор Данилов в тюремной больнице

От приятных дум отвлек телефонный звонок.

— Здорово, Максимыч! — зарокотала трубка. — У меня для тебя сюрприз…

Скельцовский был Гаврилычем, но начальнику областного управления Куксину почему-то нравилось называть его Максимычем.

— …готовься в субботу принимать пресс-тур, Максимыч.

Сюрприз оказался хорош, ну просто отменный! К ним готовились заранее, наводили порядок, проводили беседы с осужденными, репетировали, кто и что будет говорить, негласно назначали отвечающих на вопросы.

Пресс-тур — не день отряда, когда на территорию пускают родственников осужденных. Родственники лишнего болтать не станут, понимают, что все аукнувшееся, то есть сказанное, непременно откликнется на их сидельцах. Пресс-тур — это свора охочих до сенсаций журналистов, которые все подмечают, никого не боятся или думают, что никого не боятся. Во всяком случае, администрации колонии управу на них не найти. А это значит… Ничего хорошего это не значит.

Вон, в Липецкой области после одного такого пресс-тура в колонии сменилось все руководство. Два психически нездоровых осужденных нарассказывали журналистам всяких страшилок, процентов на восемьдесят высосанных из пальца, те подхватили, раздули-разнесли, и вот вам результат… А начальник той колонии, между прочим, всю жизнь в передовых ходил, купался, можно сказать, в благодарностях, со дня на день повышения ждал, областное управление принять готовился. Каково ему сейчас на гражданке?

— Как понял? Прием!

— Так ведь собирались к Большову, Федор Юрьевич…

— А теперь к тебе! Или ты не рад, Максимыч?

Кто ж тут будет веселиться? Разве что полный идиот.

— Рад, — соврал Скельцовский, — но ведь сегодня среда…

— Да, — подтвердил Куксин. — Целых два с половиной дня на подготовку! Я верю, что ты в грязь лицом не ударишь!

В последней фразе не было ободрения, только угроза. «Только попробуй сплоховать, Максимыч, голову оторву!»

— Не ударю! — обреченно пообещал Скельцовский и уточнил: — Вы-то, Федор Юрьевич, сами будете?

— Нет, Гамаюна пришлю. Но ты не расслабляй булки, с журналистами приедет Ферапонтов. Ну, все, больше я тебя не задерживаю.

Трубка противно запищала, будто дразнясь.

— Вот же………, мать его……! — высказался Скельцовский. — Чтоб они там…………без передыху!

Матерщина не принесла облегчения. Беда на пороге! Вот если, с божьей помощью, пронесет… Ладно бы, приехал один Гамаюн…

От заместителя начальника УФСИН по Тверской области полковника Гамаюна Скельцовский подлянок и подножек не боялся. Не те отношения. Да и вообще, в одном котле варимся, потому и интересы общие. Свой человек Гамаюн. А вот начальник департамента социально-психологической и воспитательной работы с осужденными полковник Ферапонтов был нежеланным гостем. Начальники из «главка» всегда норовят «нарыть по углам грязи», у них спорт такой. И они обо всех нарушениях докладывают не кому-то там, а Самому — директору ФСИН России. Эх, только бы пронесло…

Через десять минут в кабинете Скельцовского собрались его заместители и начальник психологической лаборатории капитан Капранов, который попал в высшее общество благодаря тому значению, которое придавалось психологической службе в свете нынешней реформы уголовно-исполнительной системы.

Сообщив подчиненным новость, Скельцовский определил каждому участок работ (в частности, майору Баклановой было велено занять к субботе не менее 12–13 коек, чтобы было видно, что медицина работает), посулил всяких бед тем, кто рискнет облажаться, и отпустил, велев капитану Капранову задержаться.

Когда все вышли, начальник колонии пристально посмотрел на начальника психологической лаборатории и сказал:

— Ты, капитан, молод. Тебе еще расти и расти. До полковника, может, и выше поднимешься, если повезет. Вместе с прессой, черти бы ее побрали, к нам приедет из Москвы начальник департамента социально-психологической и воспитательной работы. Прикидываешь?

Капранов судорожно сглотнул набежавшую слюну и дважды кивнул.

— С тебя хорошая, проникновенная речь про социальные лифты и все такое. И про постоянный рост показателей не забудь, чтобы и ежу было понятно, что день ото дня мы работаем все лучше.

Из контингента непременно выбери человек пять посмышленее, которых не стыдно будет журналистам предъявить. Пусть они расскажут о себе и о том, как мы им помогаем осознать и подготовиться к новой жизни после освобождения. Не надо петь хором дифирамбов, следует просто рассказать своими словами, без лишней патетики. Чтобы все естественно смотрелось. Ну, ведь ты психолог, не мне тебя учить, как надо врать, чтобы верили. Про работу с сотрудниками тоже не забудь упомянуть. Но основной упор делай на осужденных. Все ясно?