Алексей Самойлов - Давайте ничего не напишем

– «Аннушкой» зовут трамвай. Обернись и увидишь.

И действительно, позади них, не торопясь, как при замедленной киносъёмке, проплыл знаменитый трамвай-трактир «Аннушка». Он на секунду заслонил собой театр «Современник» и скрылся из виду. Егор уставился на Дашин профиль и хлопнул в ладоши:

– Чёрт! Чёрт! Чёрт! Этого не может быть! Какая аллюзия!

– Просто дьявольская.

– Ну да! – Егор вскочил с лавочки, как поджаренный. – У нас только всё наоборот! Аннушка – это трамвай, а масло разливает её рогатый муж! А ещё какой-нибудь придурок обязательно бросается под колёса. Лучше всего – сам автор и главный герой в одном флаконе. Это чтобы жизнь хлебом не казалась.

Даша достала из конопляной сумочки пузырёк с розовым маслом и незаметно смочила указательный палец.

– Конечно, ты права, идеи плавают на поверхности! Мы с тобой отличное начало для пародии сочинили! Вот только главный герой всегда бессмертен – таков главный литературный штамп эпохи. Пока герой жив – твои писульки будут доводить до оргазма.

Даша почувствовала неприятное возбуждение, однако не стала возражать:

– Чаще всего повествование идёт от первого лица. В лучшем случае – от лица трупа.

– Вот это я ненавижу! – Егор приземлился обратно, слегка долбанувшись костюмом об лавочку. – Все эти сквозные герои – Дунканы Маклауды в юбках, розовощёкие богатыри в кальсонах – ну просто достали! Все эти «я пошёл», «я вынул», «я супер», «я пупер»! Такое впечатление, что все писатели сплошь неполноценные, потому и отрываются в книгах, отождествляя себя с мифическим персонажем, которым хотели стать в реальной жизни, да вот только обломались с местом, временем, харизмой и кармой.

Даша убрала флакон с маслом от греха подальше.

– Так вот, – решил Егор. – В нашей книге не будет идолоподобных героев! А насчёт трупов… Хм.

– Труп в первой главе – трюк ради захвата читательского внимания, – отметила Даша.

– Точно! Но издатели говорят так: «Больше трупов, кошмарных и изнасилованных!» Судя по последним данным «Книжного оборзения», количество продаваемых романов в издательстве «Гумус-пресс» прямо пропорционально количеству убитых покойников в этих книгах.

– Они правы. У нас не будет ни жанра, ни аллюзий, ни интриг. – Даша слегка порозовела.

– Что, и совсем ни одного мертвяка? – Егор сморщился, как высушенный диван. – Ну, это… Давай какого-нибудь такого разнесчастного юношу со взором потухшим сунем под трамвайчик? Ну, хотя бы в начале третьей главы, ну пожалуйстаааа…

Егор профессионально захныкал. В ответ на это Даша выхватила гигиеническую салфетку с изображением крокодильчика.

– Не стоит плодить сущностей из необходимостей, как это делает моя тёзка Донцова.

– Ну, тогда хотя бы усыпим! – не сдавался Егор. – Пусть все подумают, что он откинул ласты, а в последней главе проснётся и всех полюбит.

– Ужасно, Егор.

– А что делать? Сны только ленивым не снятся, доказано доктором Фрейдом.

– Я не хочу сны. В каждом втором романе герой просыпается в первой главе, в каждом третьем романе герой просыпается в последней главе.

Даша зевнула, обнажив тонкий узбекский язык. И в этот момент время остановилось. Тишина – пространство, необходимое для существования идей, на мгновение стало самим собой. Мимо сидящих на лавочке прошёл очередной потенциальный Консультант с большой иностранной буквой «В» в кармане.

– Ну что? Дилемму «сон-явь» оставляем? – уточнил он.

– Ладно, оставляем, только не дилемму, а постулат, – переуточнила она.

– Дилемма лучше. Дилемма интригует. А то наш читатель уснёт на десятой странице, особенно при отсутствии кошмарных трупов, извращённого секса и гламурного воина-вонючки.

– Егор, твой читатель уже уснул. А ты хочешь разбудить его с помощью снотворной пилюли.

– А ты хочешь усыпить его с помощью соседского перфоратора! Между прочим, это главная фишка всея редакторов – обвинить автора в издевательстве над читателем! Ты знаешь, сколько я в своё время рецензий…

– Что-что? – лукавая Даша сверкнула глазами, выпятив однозначную грудь.

Егор прикусил язык, отвернулся и развёл руками, едва не задев женщину локтем.

– Ну это… Не издевайся над читателем! Не уподобляйся этим… массовым литераторам!

– Хорошо, милый, я не буду тебе уподобляться. А с чего это ты на редакторов окрысился? Будто бы от них зависит качество твоей писанины…

– Ну, хрен с тобой, золотая рыбка! Не хочешь со мной – сама пиши свою книгу! А идею, так и быть, дарю. За поцелуй.