Владимир Величко - Короче, Склифосовский! Судмедэксперты рассказывают

Когда мы поехали его осматривать, он был уже хорошо зеленым, и поэтому по внешнему виду его опознать не смогли, да и пуля ему красоты не добавила. Не было у трупа в карманах и документов, поэтому для идентификации решили пальчики откатать. Пока эксперт-криминалист готовил свои валики-каталки и бумагу с краской, я, осматривая труп, увидел на нем…

— …розовые рейтузы? Да?! — азартно спросил Бурков.

— Да, коллеги. Под брюками у него были надеты розовые панталоны-рейтузы. Это и был подавшийся в бега, пропавший опер. Он стал номером два.

И напоследок крохотная деталь. Уже через годы стало известно, что когда опер сидел в СИЗО, к нему приходил поболтать начальник розыска из их ОВД. Приходил как бывший начальник к бывшему подчиненному. Передачки там, дружеские разговоры… Он и надоумил его, что тому нечего сидеть, что против него нет ничего особого. Так что не будь, мол, дураком, с нар пора спрыгивать. Ну и в таком же духе несколько раз. Опер и пошел в отказ. Спрыгнул с нар, на свою невезуху.

— Ну и что в этой детали такого особенного?

— А то, что майор и начальник розыска были друзьями — они вместе в армии служили, в одном взводе два года. Только один поступил в военное училище и стал морпехом, а другой пошел в милицию и стал начальником розыска в их городке.

— А что же шофер? Он стал номером третьим?

— Про шофера я, честно говоря, не знаю. Дали ему тогда три года колонии-поселения. Знаю, что он оттуда освободился живым, а что далее — мне, друзья, неведомо.

— А майор? Что с ним сталось?

— Были слухи, что он в наемники подался, вроде в Африку, но это только слухи. В общем, никто и ничего о нем не знает, в том числе и правоохранители…

Вот и вся история…

После этих слов Юрия в комнате воцарилась тишина. Все переваривали услышанное.

— А я все равно не понял, — опять влез неугомонный Серега, — а на фига этот майор каждый раз напяливал на убитых красные трусы? Нет-нет-нет! — вскинул он руку, увидев, что Миша Биттер с весьма насмешливым видом собрался сказануть нечто остренькое. — Я понимаю смысл, но… зачем одевать? Ну бросал бы на труп, даже рядом с ним — и все! Всем было бы понятно. А надевать… рисковать засыпаться? Это ж время… Не понимаю, — еще раз повторил Бурков.

— А я так думаю, — ответил Самуилыч, — что майор все привык делать основательно — вот и заставлял жертв одевать… эти рейтузы, держа их под прицелом, — и немного подумав, добавил: — Жертвы, конечно, держа, а не трусы! И, если бы время и условия этого не позволяли, он так бы и делал: просто бросал бы их на труп!

— Так… зачтем этот рассказ Юрику и посчитаем его как один из самых интересных. Так, коллеги?

И все с ним согласились.

— Ну что? Кто продолжит? — спросил Миша и обвел взглядом собравшихся.

— Давайте я попробую, — отозвался Игорь Власюк. — Только история, которую хочу вам рассказать, произошла не со мной. Она из жизни экспертов старшего поколения. Об этом случае рассказывал один из пенсионеров, а мне рассказ запомнился, но как-то не весь, а частями. Если вы не против, расскажу ее так, как помню, — и помолчав, добавил: — Как говорится, за сам случай ручаюсь, а в мелочах могу и… пофантазировать!

— Все, хватит реверансов-предисловий. Начинай фантазировать!

— Начинаю… История сия случилась в середине 70-х. Еще не было Афгана, еще были живы и довольно крепки ветераны Отечественной войны, а «дорогой Леонид Ильич» был вполне адекватен. Место действия — небольшой сибирский городок, лежащий у отрогов всем известных гор: невысоких, но чудных своей еще нетронутой тайгой, чистейшими реками, полными различными видами рыб. Итак…

Хирург аккуратно закрыл сейф, оглядел стол, подровнял лежащую на его краю стопочку книг и историй болезней и глянул на часы.

— Ну, вот и все, — сказал он вслух и улыбнулся! В понедельник сейф будет открывать уже не он, а его коллега и напарник, который сегодня догуливает свой последний день отпуска. Он еще раз прикинул, все ли сделал: больные — осмотрены, перевязки — сделаны, медикаменты на выходные — старшая медсестра получила! Ну, значит, все. Потом он вышел из ординаторской, попрощался с медсестрами, больными — это заняло еще около часа. И только после этого ушел домой.

Долгожданный отпуск начинается через два дня, в понедельник. Именно в этот день, рано утром, они с друзьями становятся вольными людьми и едут в Белогорье, на охоту и рыбалку. Да что там, на охоту — просто по тайге с ружьишком побродить, посидеть у костра, а главное — на недельку выпасть из надоевшего за год круговорота повседневных дел и забот. Два дня на сборы, и — здравствуйте, горы! При этих мыслях он, не сдержавшись от избытка переполнявших его чувств, громко крикнул: «Ура-а-а-а!» — и издал залихватский разбойничий посвист.