Саша Канес - Моя судьба

Истребив в себе беспокойство и неуверенность, я принялась осваивать свой кабинет. Кроме того, необходимо было познакомиться как следует со своей пока единственной сотрудницей — Ириной. Интересно, правду ли сказал Чертков, что она лесбиянка? Впрочем, я понимала, что это не самая подходящая тема для первого дня совместной работы.

Через сорок минут позвонил Антон и хорошо поставленным голосом доложил, что меня ждут.

Беседа с новоиспеченным олигархом уже началась и проходила не в самом кабинете Черткова, а в небольшой переговорной. Игорь Борисович почему-то выбрал себе место на самом краешке стола. Во главе восседал крупный нескладный мужчина в дорогом синем костюме и галстуке кричащего зеленого цвета. Лицом Арсений Натанович чем-то напоминал нашего несчастного Рому. Он был крайне важен и напыщен. При разговоре его нижняя губа брезгливо оттопыривалась, а изо рта вылетали белые капли слюны. На мой приход и приветствие он никак не отреагировал. Я поняла, что ему про меня еще не рассказали, и я для него пока лишь офисная пыль. Игорь Борисович, наоборот, прямо-таки засветился при моем появлении радостью и счастьем. Будто сам не обзывал меня час назад! Он жестом пригласил меня сесть рядом с собой и вновь изобразил на своем лице крайнюю степень внимания. Егерев держал речь. Здесь же находились двое его сотрудников: педерастического вида француз, как я поняла — юрист, и тощая блондинка без бровей, сисек и попы — переводчица. Она все время подправляла лежащий перед бизнесменом диктофон, который тот то и дело сталкивал с места, хаотично двигая руками. Судя по всему, господин Егерев дорожил каждым своим словом и требовал записывать все, что произносит, словно это величайшая историческая ценность. Кроме заботы о диктофоне, девица выполняла и свои непосредственные профессиональные обязанности: противным шепотом переводила речь босса юристу. Тот важно кивал, подобострастно поглядывая на вещающего шефа.

Арсений Натанович скомкал какую-то предшествующую моему появлению фразу, обтер рукавом пиджака обметанный белым рот и обратился непосредственно к Черткову:

— Я ничего не хочу и не буду обсуждать с вами. Не тот, сами понимаете, уровень! Я настаиваю, чтобы вы поняли, что мой визит на вашу, с позволения сказать, фирму — это только знак вежливости по отношению к условно… назовем это так, к условно уважаемым людям. Вы понимаете это?

Игорь Борисович, улыбаясь, покивал головой. Я достаточно знала Черткова, чтобы понимать: ничего хорошего его доброжелательные кивки не сулят. Чтобы убедиться в этом, нужно было только взглянуть в его холодные, стальные глаза. Но у все более раздувающегося от собственной важности Егерева ума на это не хватало. Инстинкт самосохранения бизнесмена был подавлен осознанием собственного величия, и он продолжал хамить.

— Но, увы, даже они, эти люди, что послали меня, не понимают, что и для них я уже перешел на самую высшую ступень не только в бизнесе, но и в политике. Я уже давно не на их уровне! Таких, как я, в мире единицы: собственно, я, Билл Гейтс и еще там парочка всяких других. Чего тут говорить! Мой бизнес — это бизнес мирового уровня. Я помногу живу в Париже и часто бываю в Елисейском дворце. Приезжая в Лондон, я встречаюсь с этой… с английской королевой… ну…

— С Елизаветой Второй! — писклявым голосом подсказала ему переводчица.

— Да, правильно, с Елизаветой Второй! Просто вылетело ее имя из головы — всех не упомнишь! Вы, надеюсь, меня понимаете?

Игорь Борисович изобразил на своем лице полное понимание того, что бизнесмен Егерев не может помнить имена всех королев, добивающихся возможности с ним пообщаться.

— Правильно! Вы — здравомыслящий человек! И вы, извиняюсь, знаете свое место! А эти, наши, точнее ваши, знакомые чиновники, заметьте, среднего, очень среднего уровня чиновники из Министерства обороны, пытаются указывать мне, мне, Арсению Егереву, с кем мне договариваться о распределении прибылей в моем, напоминаю, в моем бизнесе!

Он делано рассмеялся. Вслед за ним визгливо хихикнула переводчица, и понимающе улыбнулся педик-юрист. Егерев был явно удовлетворен, что его величие не вызвало ни у кого сомнений.

— Ну, что вы на это скажете? — спросил он Черткова.

Игорь Борисович, не меняя выражения лица, привстал, протянул руку, взял диктофон, на который до настоящего момента записывалась речь Арсения Натановича, и поднес его к своим губам. Это действие, надо сказать, вызвало некоторое удивление и самого Егерева, и его свиты. Что такого мог сказать этот человек, чтобы оно было достойно сохраняться в веках вместе с откровениями великого Арсения Егерева?! А Чертков тем временем направил свой жесткий взгляд прямо в глаза бизнесмена и абсолютно спокойно, можно даже сказать сочувственно, спросил его: