Ричард Бротиган: Несчастливая женщина

В то утро он больше не хотел иметь дело с автобусами, в которых крутятся двери. Пожар оказался прямо по дороге к гостинице, так что пассажир ненадолго остановился и посмотрел на пламенные дела. Раньше пассажира горящие здания отнюдь не поражали, в его жизни такое разглядывание — исключение.

Три грузовика с лестницами, пожарники на верхушках пламенно возвышенных лестниц поливают водой огонь внизу, и немаленькая толпа смотрит, как здание распадается.

Пассажир заметил, что среди наблюдателей царит почти веселье. Многие улыбаются, некоторые смеются. На пожары он попадал редко, предпочитал кино и сейчас был просто в восторге.

Человек, оборудованный спальным мешком и рюкзаком со своей жизнью, как он ее называл, сидел через дорогу от пожара и пил пьянчужное вино.

У человека был такой вид, словно куда он ни пойдет, там его адрес и есть, и только ищейка имеет шанс доставить туда письма.

Он с наслаждением, осторожно, вдумчиво потягивал вино из бутылки в коричневом пакете и глядел, как сгорает здание. Обученной почтовой ищейке отыскать его — пара пустяков. Псине только нужно бежать по следу из коричневых пакетов с пустыми бутылками — так она и доставит человеку письмо от матери: «Домой не приходи и хватит звонить. Мы больше не хотим тебя знать. Найди себе работу. С любовью, твоя бывшая мама».

Здание в воскресное утро пустовало, так что никакая драма жизни и смерти не омрачила или, может, не осветила просмотр пожара. Пассажир не имел представления, почему люди собрались глядеть, как сгорает здание, — тем более раз их это не касается, не их дом сгорает и не соседний, угрожающий запалить их жилье.

Да, пассажиру это все казалось весьма необычным и увлекательным, а потом он вспомнил женщину, с которой много лет назад был близок. У них происходил местами весьма напряженный роман, который занимал пассажира добрую часть конца 1960-х и в начале 1970-х наконец истощился. Роман, что называется, «временами».

Пока они не виделись, у нее возник чрезмерный интерес к пожарам, и она стала пожарной охотницей. Все бросала в любое время дня или ночи, чтобы попасть туда, где горит дом. Однажды около четырех утра она глядела, как двухквартирник переселяется в царство руин и пепла, и тут заметила, что на ней — банный халат, пижама и шлепанцы. Едва заслышав невдалеке сирену, она вскочила из постели, накинула халат, нацепила шлепанцы и выскочила за дверь к пожару.

Она с полчаса глядела на пожар, прежде чем заметила, во что одета. Собственный наряд ее ошарашил. Она как-то слишком далеко зашла и потому забросила пожароведение.

Она совершенно не стремилась чокнуться.

Наверное, спрашивала себя, как же до такого дошло.

Она вернулась домой и поклялась забыть о сиренном зове сирен.

Спустя годы пассажир, наблюдая, как сгорает здание в Сан-Франциско, вдруг решил ей позвонить, если она еще в Сан-Франциско живет. С конца шестидесятых, когда они общались, она много путешествовала. Последний раз, когда они встретились, случайно, она жила в Сан-Франциско.

Может, она еще здесь.

Он решил позвонить ей из телефонной будки через дорогу от пожара. Вполне логично для пассажира, чей автобус уехал.

Зачем еще нужны бывшие возлюбленные огнепоклонницы?

Пассажир позвонил в справочную — ну точно, она еще в городе. Он набрал номер, и она тут же узнала пассажиров голос, хотя он сказал только «привет», и она ответила «привет», назвав его по имени — конечно, не Пассажиром.

Хотя вышло бы забавно, скажи она: «Привет, Пассажир».

Пассажир бы испугался, ему было бы о чем задуматься.

Но ничего подобного, слава богу, не случилось, и пассажир отозвался на ее приветствие так:

— Я как раз о тебе думал.

— А, — ответила она.

— Да, — сказал он. — Я смотрю, как горит здание. Подумал, надо бы тебе звякнуть.

Она рассмеялась.

— Я от него прямо через дорогу, — сказал он.

Она снова засмеялась и сказала:

— Я как раз слышала по радио. Говорят, дым — в восемь этажей.

— Ага, — подтвердил пассажир. — И тут три пожарника, стоят на верхушках лестниц, поливают крышу водой, но ты об этом, наверное, знаешь лучше меня.

Опять смех.

— Ну, — сказал пассажир, — вот, собственно, и все. В следующий раз звякну, если увижу, как что-то горит.

— Непременно звякни, — сказала она.

И они славно повесили трубки.

В прошлом у них бывали гораздо менее славные беседы. Пассажир вспомнил их общее прошлое: первую встречу, потом как они стали любовниками, ночи и дни вместе, как переползли из одного десятилетия в другое, а потом все развалилось на пустые годы и безмолвие душевных руин.