Григорий Аросев - Шестнадцать карт [Роман шестнадцати авторов]

Шерстобитов не выдержал:

— И что же у нас — нормально? Где же критерий этой так называемой нормальности? Разве ты, Степанов, забрал у чертова картографа то, что мне было нужно? Разве ты, Пашечка, не упустил журналюгу из-под носа? Разве мы хотя бы на шаг приблизились к поставленной задаче? Так что же у нас нормально?!

— Не упустил, — обиженно пробурчал Пашечка.

Достал из кармана распечатку фотографии паршивого качества — черный “Хаммер” стоит на светофоре.

— По номерам пробили, определили хозяина. Такому на хвост садиться — можно и самому без хвоста остаться. Фигура видная, приметная, не потеряется. Иван Данилович Лепин. Криминальный авторитет по кличке Лепота. Аферы с недвижимостью, передел земельных участков, черный нотариат, охранное предприятие, рейдерские захваты. В общем, надо безопасников подключать. Нормально, разберемся.

Очередное “нормально”, видимо, переполнило чашу терпения банкира. Он стиснул зубы и выставил перед собой ладонь: молчите! Потом показал на дверь: убирайтесь подобру-поздорову!

Ожидая, пока закроется дверь, Шерстобитов сжал кулаки. Взглянул в зеркало — и отшатнулся. Что за жуткая гримаса! Ярость, брезгливость и высокомерие сморщили холеное, породистое лицо в отвратительную маску сатира.

Шерстобитов разминал пальцами складки в углах рта, пока губы не изогнулись в не менее отталкивающей и фальшивой эрзац-улыбке. Не то! Банкир напряг мышцы за ушами, словно натягивая перекореженную физиономию на болванку головы, стирая с нее какое бы то ни было выражение, превращая в безликое лицо манекена.

Потом осторожно сощурил один, затем другой глаз. Поймал положение, в котором морщинки разбегаются от уголков глаз мудрыми, добрыми лучиками. Подстроил брови, губы, подбородок. Совсем другое дело!

— “Охота-банк”! — сказал Шерстобитов своему вновь благочинному отражению — нестарому, уверенному в себе, снисходительно расслабленному топ-менеджеру. — Все в охотку!

Хохотнул, даже потянулся было к золоченому обрезу специальной книжечки “для мыслей”, чтобы записать шуточный слоган в анналы, но поленился.

Банкир прошелся по кабинету, нарочито шаркая по киргизскому ковру — джульхиру, с удовольствием ощущая, как пружинит под каждым шагом длинный ворс. Ковер занимал почти весь кабинет. В абстрактном и не слишком сложном рисунке Шерстобитов привычным глазом разглядел контуры островов, русло реки, черточки мостов. Вот, скажем, если здесь — Васильевский, а там — Каменный, то вот тут…

Но времени на медитацию и прочее безделье не было.

Да, задача усложнилась. Нежданно-негаданно, практически в последний момент. Из-за мистического стечения обстоятельств. Или не мистического?

Багрова изолировали от внешнего мира аккуратно, по всем правилам. Система геометров еще ни разу не давала сбоев. Одиночеству домоседа-картографа ничто не могло помешать.

Решили вопрос с собесом. Теперь ежедневную доставку продуктов в квартиру заслуженного ученого осуществляла умненькая и незаметная девочка из отдела безопасности “Охота-банка” — заодно понемногу разбираясь в залежах академического архива-свалки, фотографируя книжные полки, размещая там и сям прослушивающую аппаратуру. Клад был уже рядом — оставалось только войти, перевернуть ворох бумажек и забрать одну нужную.

И тут, откуда ни возьмись, появляется эдакий Антисусанин. Просто берет и приходит к Багрову в гости. Как будто туда действительно можно просто взять и прийти. А старый хрен дарит ему — тоже просто так! — некую карту.

Сегодня стало окончательно ясно: раз искомый предмет в квартире Багрова не найден, значит, питерский журналистишка является обладателем самого дорогого клочка бумаги в современном мире. И, видимо, не подозревает об этом. Значит, не надо паниковать. Найти его — не проблема. А дальше? Выменять? Выкупить? Выкрасть? Отнять? Всему свое время, ситуация сама подскажет.

— Кеша, — банкир приоткрыл дверь, — а забодяжь-ка мне кофейку, а? Двойной, как обычно.

— Конечно, Андрей Валентинович! — секретарь выскользнул из-за своего стола. — И… срочное письмо пришло — возьмете?

Шерстобитов кивнул, и в руку ему лег тяжелый, плотный конверт.

Банкир вернулся за рабочий стол, откинулся в кресле и только тогда посмотрел, откуда пришло письмо.

Бесстрастно-доброжелательные профили Викторий — целая полоска разноцветных королев. Смазанный кругляш почтового штемпеля. Такой знакомый обратный адрес.