Михаил Веллер - Самовар. Б. Вавилонская

– Во великое дело. Через год поступишь куда угодно.

– Ку-да? И на хрена…

В полутьме стучали по мячу с волейбольной площадки.

Отойдя, встали рядом окропить забор, и было в интимной и откровенной естественности этой процедуры что-то из семилетней давности, в темноте гуляли вдвоем, курили в парке, по степи на великах гоняли, писали девчонкам записки, стекла еще били из рогаток, неразлучные и поверяя все, все сходно было, самая юность только начиналась, впереди все было, хотя и тогда уже вовсе не все было, оказывается, впереди.

– Ребят-то видел кого дома?

– Тиму, Кибалю, Кимку, – перечислил Гурулев. – Алку Сухову видел. Мяса, говорят, помощником капитана плавает. В Сингапуре был.

– Он на Сахалине мореходку кончал.

Добавили еще и курили под нацеленными рогами месяца. Ночная сырость с Амура начинала пробирать.

– А клипер помнишь? – спросил Теслин.

– Белый парусник на двоих…

– Что?

– Песня есть такая…

– А. Споешь, может?.. Ты на гитаре не играешь?

– Нет, не умею, – пожалел Гурулев. Помолчав, сказал: – Хочешь, стихи почитаю.

Теслин поднес ему спичку:

– Здорово… Чьи это?

Гурулев хотел скромно соврать, не выдержал: «Мои», – сказал бегло, развлекаясь звучанием своего голоса. Его развезло.

– …заматерел ты… матрос.

– …ты видный парень стал… Кто б подумал… Слушай… Так ты не женился?

– Пс-с-с. Как видишь…

– Слушай… Ты давно ее видел в последний раз?..

– В январе. – Гурулев давно ждал этого вопроса. Говорить первым он не хотел.

– Так чего у вас?.. Собирались же.

– Мало ли кто чего собирался.

– Никогда я не мог ее понять.

– А нечего понимать. Кстати – ты писал, тогда проезжал через Москву – чего к ней не зашел?

– Лето ж было. У нее каникулы.

– А позвонить по междугородке? Что, до Тулы далеко на электричке, что ли.

– Откуда я знал, дома она или на юг уехала. Или в стройотряде.

– Написал бы заранее.

– Зачем? На хрен, все равно. Давай выпьем за нее. Если честно – я таких больше не встречал.

– И не встретишь. Я тоже. Тираж одна штука. Давай.

– Будем!

Добили на двоих последнюю сигарету, Теслин сходил в кубрик и принес две пачки из своего блока.

– Когда через три года после вас они уехали на Запад, я в эту школу больше ходить не мог. Честное слово. Все напоминало. Просто не мог. Уехал к сестре в Могочу, там кончил…

– Я помню твои письма, – сказал Гурулев.

– И когда отец умер. Она снилась мне. Всю ночь снилась. Я не мог понять, сплю или нет. Просыпаюсь, а это только кажется. И она рядом. Такие дела… Слушай… Замуж она не вышла еще?

– Не знаю. В январе собиралась. Может и вышла уже.

– А он кто?

Гурулев подумал, не удержался, сплюнул и не одобрил себя.

– Вот именно. Никто. Папа – завмаг. Ни рожи ни кожи. По-тупому наглый.

– Не понял. Так что она в нем нашла?

– А там и искать нечего.

– Значит, она ему сильно нужна, – мудро рассудил Теслин.

– В том-то и дело, что по-моему не очень она ему и нужна.

– Тогда, значит, дело в этом. Жаль, если так.

– Сама она не знает, что ей нужно.

– Жизнь ей отомстит, – детским голосом предрек Теслин.

– А. За что ей мстить. Она сама несчастней всех. …Об одном я жалею, – сказал он…

– О чем?..

– Что женщиной ее не сделал.

– Мог?..

– Мог…

– Зря.

– Не хотел – так. Так – не хотел. Понимаешь?

– Эх… Понимаю… Это зря. Это очень зря.

– Я знаю. И тогда знал. И все равно…

– Жизнь, – усмехнулся Теслин. Помотал головой. – Черт. Будто вчера ты уехал!

– Вчера. Три жизни только прошло с этого вчера.

– Полдвенадцатого, – посмотрел Теслин. – Мне с ноля на вахту заступать.

Гурулев расстегнул ремешок плоских золоченых часов, вложил ему в руку и сжал в кулак.

– Ты чего еще? – Теслин не ожидал.

– Держи, сука. Помнишь, как мы уезжали? Как не поменялись с тобой часами – ты не хотел, у меня лучше были? Да кончай, – решил обидеться Гурулев. – Ты что думаешь – я спьяну, что ли? На свои деньги куплены, после стройки, потом и кровью… твою мать.

Теслин смотрел с предельным чувством, глаза в темноте посверкивали.

– Следующий раз будет раньше, чем через семь лет, – сказал он. – Это я тебе твердо обещаю.

Теслин вернулся из темноты и провел Гурулева сквозь дырку в штакетнике. Низкий бетонный колодец под колпаком был неприметен в зарослях. Сюда имеет право входа, кроме нас, только командир флотилии, начальник штаба и начальник секретной части, блядь, сказал Теслин. Говорили шепотом.