Людмила Коль - Земля от пустыни Син

— Сказано же у Хлебникова: «Когда умирают люди — поют песни».

— Да? А я не знала… Петь, значит, надо у людей…

— Знаешь, что плохо? — как-то раз раздумчиво говорит Майя Михайловна. У Тани появляется к тому времени маленький Лева, и они со свекровью поочередно катят в парке коляску, нетерпеливо выпрашивая ее друг у друга. — Плохо, что бабушка так и не узнала про твою беременность. Никто ей не сказал, думали, что еще успеем. Ведь она бы обрадовалась, что станет прабабушкой! И тогда, может быть, еще пожила бы какое-то время.

Время… время… время… У кого его сколько? Никто об этом никогда не узнаёт заранее. Иначе по-другому, наверное, распределил бы его.

Время бежит год за годом.

Маленький Левочка начинает ходить, говорить первые слова.

У Севы появился племянник! Сева хочет взять его на руки, носить его, играть с ним. Ему ведь почти сорок уже. И вдруг рождается нормальная человеческая мысль: жениться! Нет, по-настоящему, не так, как раньше. Раньше он даже не понял, для чего пошел в загс с Вероникой. Мать так захотела, не он… А теперь он хочет жениться — чтобы завести семью, чтобы тоже был такой карапуз, который мешается под ногами, катает паровозик под столом, строит города из кубиков, разрисовывает клеенку на кухонном столе, смотрит на него ясным взглядом, трогает его колени маленькими ручками. Завести семью — для этого не нужно любви, для этого нужен выбор .

Мысль семейная преследует Севу. На ком остановиться? Девушек и женщин было в его жизни так много! Недавно еще он хвастался перед младшим братом: «Запросто сотню штук насчитаю». Но вот такую жену, как Таня… Красавица и умница, и, только что окончив ИнЯз, уже преподает на городских английских курсах на Кутузовском. Конечно, Сева помнит тот день, когда они танцевали вместе. Но об этом думать нельзя теперь — она жена брата, и это табу. Это Сева четко соблюдает и не вожделеет .

Вот если самому встретить такую, как она… Но таких у Севы нет. То есть, были когда-то. Время, наверное, ушло безвозвратно. Сева обрюзг, волосы спереди заметно поредели, у него одышка и нездоровый «живот», лицо по утрам отекает, желудок плохо варит. На одной щеке привязалась какая-то дрянь — появилось пятно, которое разрастается, бугрится и шелушится. Это не рак. Это — волчанка. Врачи выписывают мази, которые не помогают. А знахарь сказал, что попробует лечить, но стало еще хуже и теперь, похоже, безнадега. Сева смотрит на себя в зеркало по утрам и страдает. Хотя при других старается держаться в форме, чтобы не заметили. С матерью в одной квартире находиться невозможно, потому что она все время учит его, как жить. И скандалы доходят до того, что ему хочется бежать из дому. Мать всегда лезла во все его дела, с первых лет жизни. Сначала он был для нее игрушка. В детстве его ставили на стол при гостях и просили: «Севочка, скажи, что говорил вчера дворник?» И он, надув губки и выставив вперед одну ножку, топнув ею, произносил: «Дусу мать!» Все смеялись, мать хохотала. И, кажется, никогда не понимала и до сих пор не понимает ничего, что касается его дел: ни когда в институт его совала, ни когда на работу устраивала, ни когда женила в первый раз. Точно так же, как не понимала никогда и ничего в семейной жизни. Вообще — в чем она понимает? Ах, да, в бухгалтерии. Считала она действительно хорошо, и брата научила, и его, Севу. Все стали экономистами. Хотя она и получила сильнейший удар от отца, но, кажется, уже вполне оправилась, потому что принялась третировать его, как делала это раньше. Ничто и никогда не вызывало у него такой боли, как ее уколы. Она знает, какое место задеть, чтобы посильнее уязвить. К Косте она равнодушна. Может быть, поэтому у Кости все хорошо получилось. А у него до сих пор все не устроено.

После переезда отца они поделили квартиру пополам: мать осталась в прежней комнате, а Сева живет в комнате, где раньше спал отец. Но и закрыв дверь изнутри, Сева не чувствует себя ни одной минуты спокойно: мать все время будет ходить по коридору и говорить что-то в его адрес, предъявлять ему какие-то свои вечные претензии.

И Сева женится.

Впрочем, зачем ему такая, как Таня? С такой, как Таня, спокоен не будешь: а вдруг умыкнут? В его возрасте лучше не волноваться лишний раз. Поэтому Сева ищет незаметную, чтобы волнений не было. Его пошлая шутка «Как пишется в кусты : вместе или отдельно?» моментально находит отклик у пришедшей к ним в отдел новенькой — Лены. Ее здоровый наивный смех попавшей в Москву из среднерусской возвышенности провинциалки, для которой вдруг открылись две самых значимых составляющих — СТОЛИЦА, в которую она с детства мечтала попасть, и НАЧАЛЬНИК, который за ней ухаживает, — решает дело. После работы Сева провожает ее до дома, остается до утра, а через несколько месяцев уже ходит на работу с обручальным кольцом на пальце.