Екатерина Завершнева - Высотка

Ну, как там наш больной Шариков? — голос Рощина из-за занавески. — Я ему почитать принес, а то одичает совсем.

Отодвинул штору, вошел, остановился возле кровати, руки в карманы, покачивается с носка на пятку, на физиономии — ликование. Еще бы — увидеть меня лежачую, неумытую, под двумя одеялами да в пижаме. Не каждому такая удача в жизни выпадает.

У тебя есть полчаса, потом Шурику отнесу. Это неопубликованное, ксерокс дали на кафедре. Так что прими вертикальное положение и читай. Должно быть в тему — про неизлечимого больного и его жизненный оптимизм. Ты же у нас Выготским увлекаешься? Я так и думал. Пассионарный был мужчина, Наше психологическое все . От него полстраны с ума сходит, ну и ты, конечно… Сколько можно лежать, Зверева! Тоже мне, уважительная причина, температурит она! Пока ты оттемпературишь, в киноклубе Иоселиани закончится, черно-белую трилогию показали, начались французские. Хватит уже, вставай. Возьми постель свою и ходи.

Пять минут, сказала я. Что? переспросил он. Пять минут прошло, осталось двадцать пять.

Я посижу, сказал Рощин, Танька, ты не возражаешь?

Они приходили меня навещать, но Танька строго контролировала очередность. Не надо утомлять больного, сердито сказала она Гарику, который на пятом часу навещания не понимал, что ему пора. Она перевозбудится, ночью спать не будет…

Аська? — удивился Гарик, — да она спит как пехотинец после марш-броска! — хохотнул, сконфузился и деловито кашлянул в кулак.

Вот-вот, прокомментировала Танька, только новой заразы нам и не хватало. Сеанс окончен, посетителям просьба очистить помещение, сейчас мы будем проводить его полную дезинфекцию. И пошла на него со шваброй.

(Точно, это был Гарик. Он сидел возле меня, пока Танька ездила на вокзал, а Рощин приходил раньше.)

Она выпроводила Гарика, распаковала посылку, достала румяное яблоко величиной с собачью голову, полюбовалась им и спросила — тебе порезать яблочко в чай?

Когда я болею в лежку, под подушкой держу письма Нашего всего , но не Выготского, этот при температуре не идет, а АСП, Солнца русской поэзии (Гарикова наводка, естественно). На форзаце размашистый росчерк моего деда и дата — 19 21/ II63 г.

(Мама злится, что дед всю библиотеку перепортил, а мне кажется, он был абсолютно прав. Я иногда раскрываю его книжки просто так, не для чтения. Чтобы оттуда вылетела пыльца шестидесятых, например.)

Из писем следовало, что Солнце весьма своеобразно обращался со своей любимой женой. К примеру: «Радуюсь за тебя; как-то, мой ангел, удадутся ли тебе балы? В самом деле, не забрюхатела ли ты? что ты за недотыка? Прощай, душа. Я что-то сегодня не очень здоров. Животик болит, как у Александрова».

Ай да классик, ай молодца! Если бы я получила такое, будучи хорошо воспитанной молодой особой — обиделась бы? Но вот же, читаю и не могу оторваться! Забыла, что полчаса назад мне прилепили свеженькие горчичники и теперь спина, наверное… как будто сквозь строй прогнали… красная, вареная, следы от вчерашних банок… о новом сарафанчике с открытыми плечами можно забыть.

И угораздило же схватить бронхит летом. Недотыка.

Мама, кричу я, мне невмоготу. Крика не получается, снова лай, но мама уже идет с тазиком теплой воды и губкой.

Опять лежа читаешь? — сердится она, смывая со спины остатки горчицы. Мало тебе твоих минусов? Прими вертикальное положение, мысленно заканчиваю я и тут же… на ровном месте…

Митя: «Оставь Эльку в покое, не язви. Ты счастливая, у тебя каждый день все сначала, а у нее планы, она должна знать наперед. И ничего смешного. Помоталась бы ты вот так по гарнизонам, из дома в дом, из общаги в общагу… Ей просто не повезло со мной, она большего заслуживает. На таких девушках надо жениться сразу, не сходя с места. Так что давай не будем… Ты, конечно, домохозяйка та еще, но это как раз тот случай, когда не в домашнем уюте дело. Хотя побороться за него стоило бы. В твой борщ еще много усовершенствований можно внести».

Больно? — спрашивает мама, горит? Спину-то сожгли!.. Эх, я растяпа, завозилась на кухне с запеканкой… Но ты-то о чем думала! Давай пантенолом побрызгаем. Погоди, не переворачивайся.

Холодный пантенол, чистая пижама, чай с медом, нехитрые радости больного обструктивным бронхитом. Посиди немного на стульчике, сменим белье. Вика спрашивает, можно ей надеть твои джинсы? Я сказала — можно. Ниночка приедет ближе к вечеру, поэтому давай уколы на вечер перенесем, у нее рука легкая. Знаю-знаю, мне тоже пенициллин кололи, и тоже попа была фиолетовая, но надо же довести дело до конца. Ну вот, готово. Сейчас запеканки принесу. С вареньем?