Женя Павловская - Обще-житие (сборник)

Виртуозно постриженные выпускники американских «хайскул» весьма нетверды в математике. Математикой они почтительно величают четыре действия арифметики. Также не подозревают, что, кроме закона об уплате налогов, есть еще и закон Кулона, и что все вещи: и джинсы, и бейсбольная шапочка, и герлфренд, и даже гамбургер состоят из крохотных таких штучек, молекул.

Слово «логарифм» вообще повергает в шок. Но сколько Нобелевских лауреатов! И не скудеют милыми очкариками Гарвард, Эм-Ай-Ти и Калтек. Как она это умеет делать, Америка? А вот умеет!

Странная страна, где треть населения в изнурительной борьбе с собственным телом, которое в пику владельцу так и набирает «паунды», на калькуляторе подсчитывает поедаемые калории. Против тела предпринимаются военные меры: вводят внутрь, как десант в тыл неприятеля, шестиатомные спирты вместо сахара, немасляное масло и немолочное молоко. После чего, не давая потрясенному организму опомниться, натягивают на него тугие алые трусы и гонят бегом вдоль магистралей, активно насыщая кровь окисью углерода и двуокисью серы. Другие же, которые попроще, просто идут в адское заведение «Данкин Донате» имени Марии Медичи и тоже, представьте себе, как-то выживают. Господь спасает Америку и ее беспечных детей.

Планета нервничает — пуская ядовитые пузыри и перестраиваясь, идет ко дну ржавый корабль социализма, не прекращая, впрочем, косметического ремонта на борту Братская любовь социалистических наций друг к другу перешла в свою высшую и завершающую стадию. Друг для друга не жалеют ничего, вплоть до баллистических ракет. Сбившись на карте в черную стаю, в мечтах о более сочной добыче, яростно клюют друг друга в темечко свободолюбивые страны арабского Востока. Страны неарабского Востока, трудолюбиво наготовив подобающих бомб, косятся с интересом: что-где-когда. В это время все пятьдесят штатов Америки тоже не сидят без дела — изобретены занятнейшие штучки на каждый день: Child Abuse и Sexual Harassment. Вся Америка страстно обсуждает: если отец отшлепал по попе двухлетнюю проказницу Лайзу, не является ли эта глубокая психологическая травма причиной того, что Лайза через тридцать лет развелась с мужем, и с работы ее тоже уволили по причине непроходимой дурости и лени.

Двадцатилетняя Лорейн подала в суд на мамашу — у Лорейн в детстве болело ухо, и мать отволокла ее к врачу, причем без ее согласия, заметьте. Насильно! Последствия «абьюза» ужасны: Лорейн весит двести сорок фунтов и не может прекратить объедаться. Девушка с удовольствием демонстрирует свою фигуру по телевидению, фигура занимает весь экран. Потом все слушают психолога и адвоката пострадавшей. Также интересно с привлечением радио, газет и телевидения выяснить: если дантист, сверля зуб, задел локтем плечо семидесятилетней миссис Смит — является ли это сексуальным домогательством с его стороны?..

Возле почтового отделения водят хоровод, носят хоругвь с портретом зародыша и нежно поют противники и противницы аборта… Мне страшно, и я умоляю: Год блесс Америка! Упаси и помилуй! Вразуми! Во внутренней, а также внешней политике. Пока кое-как обходится — только надо каждый день: «Год блесс Америка!» Но заодно и дипломаты, конечно, немного помогают.

Я беспокоюсь за Америку? Пожалуй, да. Я даже здорово порой беспокоюсь и уже говорю про солдат «наши мальчики». Неужели это любовь? Со вкусом ругаю правительство и систему медицинского страхования. Видимо, любовь. И, возвращаясь из злокаменного Нью-Йорка в наш старенький, уютный, уже такой привычный, зеленый Бостон, я как-то нечаянно произнесла: «домой». Оговорилась? Не думаю.

Год блесс Америка.

Где мы и не мечтали жить — а вот же, сбылось.

Которая не то что Москва — слезам верит.

Которая из подростковой мечты превратилась просто в адрес.

Где дивные, похожие на бело-розовый зефир, старушки с сияющими молодыми зубами сидят по парикмахерским и щебечут чушь.

Где деревья могучи, как соборы, а птицы, белки и собаки не боятся людей.

Где есть буквально все, даже свои коммунисты, причем нескольких сортов. Надо только знать, где искать.

Где деловито говорят о сексе, скороговорочкой о любви (старомодный милый «фан», вроде вальса) и со страстью о деньгах и деньговладельцах.

Где нет словно туго набитых опилками людей в погонах и зловещих предприятий «Почтовый ящик УЩ-38».

Где продавщица в овощной лавке вам улыбается — как мы все отмечаем, фальшивой улыбкой. Но это, честное слово, приятней, чем искренняя ненависть, которая полыхала в глазах у мордатой стервы, орущей: «Ложь морковь взад! Ишь, выбирает! Умная больно, очки на харю нацепила! Хошь выбирать — катись на базар!»