Сергей Ведерников - Пятицарствие Авесты

— Резонно, — отвечал он, обескураженный, и добавил: — Я подумаю о вашей судьбе, а пока — выздоравливайте. В этом доме вы можете требовать всё, кроме свободы. Пока…

Думая о том, в какой ситуации оказался, Марк понимал, что отпускать пленницу на свободу сейчас было бы опасно для Роксаны, если она ещё жива, и для него, поскольку Вереника, узнав результат первого покушения, скорее всего предпримет новое, более серьёзное; да, признаться, он не хотел так быстро расстаться с женщиной, которая ему очень понравилась.

Непонятным было для него, как могла Вереника узнать о его связи с Роксаной, так как в течение двух месяцев с тех пор, как сикарий встретился с царицей, не произошло — это можно было утверждать уверенно — ничего такого, что бы вызвало подозрение женщины, которую он любил до последнего времени, пока не стало известно о её связи со своим собственным братом. Ему нужно было вспомнить всё с самого начала их знакомства, происшедшего совершенно случайно, по крайней мере для Марка. Тогда он находился по каким-то делам в Верхнем городе, где его и увидела Вереника, прогуливавшаяся в одежде простой горожанки в сопровождении жены одного из начальников охраны и своей подруги, а также рабыни Роксаны. Царица была в разводе со своим вторым мужем, киликийским царём, и, понуждаемая то ли обретённой свободой, то ли развращённостью своей натуры, устремилась навстречу приключениям, жертвой чего оказался Марк. Видный, красивый, хотя уже и не молодой грек понравился чувственной женщине, приказавшей своей рабыне проследить за мужчиной до самого дома, а через пару дней Вереника вместе с ней была у его ворот под предлогом деловых отношений, от коих хозяин дома не мог отказаться. Он провёл их в дом в расчёте на переговоры, касающиеся его торговых дел, которые не мог игнорировать, несмотря на то что этим занимались его люди с предоставленной им всей свободой действий, чем они и пользовались охотно, не давая оснований сомневаться в своей порядочности. Войдя в дом, гостья удобно расположилась, скинув лёгкую накидку с головы, и Марк обомлел: перед ним сидела прекраснейшая из женщин, что он когда-либо видел, но необычайная красота её была дополнена достоинством, даже высокомериєм, чего, правда, хозяин не заметил в её разговоре по отношению к себе.

Пётр принёс вино и фрукты, а гостья сделала знак рабыне, и та тотчас же ушла из комнаты вместе с Петром. Она назвалась Саломией, её интересовали благовония, к чему Марк имел непосредственное отношение, поскольку в Скифополе и в Пелле у него было несколько участков земли, где выращивалось сырьё для их изготовления, в основном мирры и розового масла; и в этом, было видно, она хорошо разбиралась, ведя разговор уверенно, непринуждённо и даже весело. Хозяин дома, очарованный её красотой и обаянием, был в восхищении от собеседницы, когда, несколько разгорячённый выпитым вином, он вдруг увидел, как та разделась и начала танцевать тот откровенный танец, что танцуют женщины знатного общества Сирии и подобный которому видел не однажды, находясь по торговым делам в Тире, на пирах у местных сановников. Её роскошное, ухоженное тело благоухало теми же запахами, о которых они с ней говорили, когда Марк с помутившимся рассудком взял её, приблизившуюся к нему, на руки и унёс в соседнюю комнату.

Несколько дней подряд она приходила вместе с рабыней, а вечером, почти в сумерках, уходила обратно, провожаемая двумя вооружёнными рабами, выпрошенными Марком у Александра, купленными им у своего надёжного товарища.

Рабов она отсылала в Верхнем городе, неподалёку от замка Агриппы. Марк уже был полон подозрениями, когда однажды, устав от любви, они лежали, тихо ласкаясь и так же тихо переговариваясь, переплетаясь ногами и руками, и она вложила раздвинутые пальцы своей руки между пальцами руки Марка и вдруг, вздрогнув, замерла, разглядывая перстень на его руке.

— Что такое?! — недоумённо спросил Марк.

— Откуда у тебя этот перстень?! — взволнованно прозвучало в ответ.

— Мне подарил его в день свадьбы мой дед. А что?

— Твой дед?! — она была словно в раздумье. — Этот перстень принадлежал моей прабабке.

Марк понял, что его подозрения не были напрасны.

— Царица?! — произнёс он полувопросительно или словно обращаясь к ней.

— Кто — царица? Какая царица? — притворилась она непонимающей.

— Я подозревал, что ты Вереника, не надо отпираться. А кольцо точно подарила моему деду твоя прабабка, Мариамма.

— Но как это могло быть: твой дед и моя прабабка?! Какие причины, что могло свести их вместе?