Джейми Макгвайр - Прекрасная катастрофа

— Нет, мы — нет. Ничего не произошло, — сказала я, качая головой.

Он сжался, очевидно, проигрывая в сознании то, что произошло.

— Ты, запотевшие стекла в машине Паркера, я вытаскиваю тебя из нее, и затем пытаюсь… — сказал он, качая головой. Он повернулся к двери и схватился за ручку так, что побелели пальцы.

— Ты сделала из меня чертового психа, Голубка, — прорычал он через плечо. — Я не могу думать ясно, когда ты рядом.

— Так это моя вина?

Он обернулся, осмотрел мой халат, лицо, ноги, ступни и снова мои ноги, и вернулся к моим глазам.

— Я не знаю. Моя память еще немного в тумане… но я не помню, чтобы ты сказала «нет».

Я шагнула вперед, готовая спорить, что это не имеет значения, но не смогла. Он был прав.

— Что ты хочешь от меня услышать, Трэвис?

Он посмотрел на браслет, а потом обвиняюще на меня.

— Ты надеялась, что я ничего не вспомню?

— Нет! Меня взбесило, что ты забыл!

Взгляд его карих глаз впился в меня.

— Почему?

— Потому что если бы я… если бы мы… и ты не… Я не знаю почему! Я просто взбесилась!

Он пронесся по комнате, остановившись в дюйме от меня. Его руки прикоснулись ко мне, тяжело дыша, он изучал мое лицо.

— Что между нами происходит, Голубка?

Я начала поднимать глаза от его пояса, затем прошлась взглядом по его мускулам, татуировкам на животе и груди, и, в конце концов, остановилась на теплых карих радужках его глаз.

— Ты мне скажи.

— Эбби? — сказал Шепли, стучась в дверь. — Мер собирается ехать по каким-то делам, она просила передать тебе на случай, если тебе нужно куда-нибудь съездить.

Трэвис не сводил с меня глаз.

— Голубка?

— Ага, — отозвалась я Шепли. — Мне тут надо разобраться кое с чем.

— Да не вопрос, она готова идти, как только ты освободишься, — сказал Шепли и звук его шагов исчез в коридоре.

— Голубка?

Я достала несколько шмоток из шкафа и проскользнула мимо него.

— Мы можем об этом позже поговорить? У меня сегодня дел невпроворот.

— Конечно, — сказал он, выдавив улыбку.

Было таким облегчением добраться, наконец-то до ванной, и спешно закрыть за собой дверь. Мне оставалось еще две недели торчать в этой квартире, и не было никакой возможности отложить этот разговор надолго. Часть моего разума, отвечающего за логику, упрямо твердила мне, что именно Паркер был моим типажом: привлекательный, умный и заинтересованный во мне. Почему меня волновал Трэвис — этого я никогда не пойму.

Какой бы не была причина, но она нас обоих сводила с ума. Во мне словно уживались два разных человека: когда я была с Паркером, то становилась вежливой и послушной, но, как только рядом появлялся Трэвис, меня раздирали гнев, смятение и разочарование. Вся школа была свидетелем, как Трэвис менялся от непредсказуемого, до чертовски неуравновешенного.

Я быстро оделась, и мы с Америкой отправились в центр, оставив дома Трэвиса и Шепли. Она, хихикая, рассказывала о своих утренних сексуальных шалостях с Шепли, а я слушала, послушно кивая в нужных местах. Было трудно сконцентрироваться на разговоре, когда у меня перед глазами бриллианты с браслета отбрасывали крошечные пятнышки света на потолок машины, напоминая мне о выборе, с которым я неожиданно столкнулась. Трэвис хотел ответа, а его у меня не было.

— Ладно, Эбби. Что происходит? Какая-то ты тихая.

— Да, это всё из-за Трэвиса… какой-то бардак.

— Почему? — спросила она, у нее приподнялись солнечные очки, когда она сморщила нос.

— Он спросил меня, что происходит.

— Что у тебя происходит с Паркером или вообще?

— Он мне нравится, но прошла всего неделя. У нас пока не было ничего серьезного.

— Ты испытываешь чувства к Трэвису, ведь так?

Я покачала головой.

— Я не знаю, что к нему испытываю, я просто не понимаю, что происходит, Мер. В нем слишком много плохого.

— Просто ни один из вас открыто не признается в этом, вот в чем проблема. Вы оба настолько напуганы тем, что может произойти, что ругаетесь изо всех сил. Я знаю наверняка, что если ты посмотришь в глаза Трэвису и скажешь ему, что хочешь его, он никогда больше не взглянет ни на одну женщину.

— Ты знаешь это наверняка?

— Да. У меня же есть осведомитель, помнишь?

На мгновение я в задумчивости замолчала. Трэвис разговаривал обо мне с Шепли, но тот, чтобы поддержать отношения, не стал бы рассказывать об этом Америке. Он знал, что она расскажет мне, поэтому я пришла к одному единственному выводу: Америка подслушала их разговор. Мне хотелось спросить у нее, о чем они говорили, но передумала.