Леэло Тунгал - Товарищ ребёнок и взрослые люди

— Это всё военные тайны? — спросила я у дяди Копли. По радио однажды читали рассказ «Военная тайна», и там один мальчик, не подумав, разболтал военную тайну и сделал этим много плохого.

Дядя сделал серьёзное лицо и кивнул.

— Ладно, я никому не скажу, что у тебя в шкафу обёрнутый простынёй мундир безопасности! — торжественно поклялась я. На это дядя вначале немного помолчал, а потом сказал, что такому умному ребёнку, как я, не годится стоять в очереди за молоком, а вместо этого я могу посмотреть вместе с ним его альбом с марками, и при этом, если захочу, он может дать мне попользоваться своей лупой! Лупа была замечательной вещью, через увеличительное стекло можно было, конечно, рассматривать и марки, но гораздо интереснее было рассматривать свою кожу на руке или суп с капустой, или кончик носа Виллу. Я тайком рассмотрела через лупу пуговицы на мундире дяди Копли и увидела, что у трёх львов на пуговицах были злые морды! Просто посмотришь и думаешь, что хорошие зверюшки, как котята, а возьмёшь лупу и видишь, какие хищники прячутся в шкафу!

За все эти сто или по меньшей мере семь лет тата приезжал повидаться со мной только два раза. Оба раза он обещал снова приехать и оба раза клялся, что скоро возьмёт меня домой. А о том, чтобы привезти с собой Кати, он совсем не помнил…

— А я скоро выйду замуж! — сказала я ему. — У меня и жених есть!

Это было не такой уж неправдой: Сирье и Майе с верхнего этажа дразнили меня, что мальчик-детдомовец с рыжими кудрявыми волосами, на которого я смотрела всякий раз, когда мы шли мимо детского дома, и есть мой жених. На самом-то деле я думала взять этого мальчика себе в братья — в давние времена выбранное имя Энгельс ему очень бы подошло, но тётя Маали не соглашалась взять его из детдома. Оставалось лишь надеяться, что уговорить тату удастся легче. Например, когда он со своими друзьями пил пиво, всегда удавалось выпросить у него разные обещания. И было бы очень здорово играть с Энгельсом дома в школу и магазин!

Тата попросил меня немного подождать с замужеством, пока он не посадит в огороде капусту и картошку, достроит школьный стадион и доведёт до конца дело с возвращением мамы домой, а тогда можно будет подумать и о женихе. Он был почти согласен усыновить Энгельса, но только после того, как мама вернётся домой и согласится, чтобы домой принесли не крошечного беби Калева, а кудрявого и длинноногого Энгельса из детдома. А пока он дал мне задание до возвращения в Руйла научиться как следует свистеть, потому что ожидается, что у Сирки скоро будут щенки — ну и как эту собачью стаю держать вместе, если не умеешь свистеть?

Вот это была новость! Будущее засияло у меня перед глазами: большая стая щенков, мама и тата, рыжеволосый брат Энгельс — чего ещё желать!

Теперь мне пришлось заниматься тем, чтобы научиться свистеть! Тётя Маали и дядя Копли сначала были этим очень недовольны. Дядя сказал, что девочке совсем не подобает свистеть, это больше для уличных мальчишек, а тётя Маали утверждала, что свист вызывает сатану, но когда я им рассказала о будущей стае щенков, дядя махнул рукой, а тётя Маали только вздохнула и сказала:

— Иной человек на всю жизнь остаётся ребёнком. Где есть, туда и дают!

— Маали, быстро одевай ребёнка и возьми с собой кошёлку — в магазине на улице Хаава дают сахар! — крикнула мать Сирье и Майе, вбежав в калитку. — Я пришла за своими девчонками — дают кило на нос! Давай быстро, кто знает, на сколько человек его хватит!

Тётя Маали наскоро умыла меня, вымыла мои руки и натянула на меня свитер. Я подумала, что это может быть довольно смешно, если мы все — тётя Маали, тётя Тийу, Сирье, Майе и я — получим на нос в магазине на Хаава по килограмму сахара. Но тётя Маали даже и слушать не стала мои рассуждения, она, похоже, отнеслась к этому делу серьёзно и подгоняла меня: «Поторапливайся, иначе останемся без сахара!»

— И смотрите мне, чтобы в очереди за сахаром вели себя прилично! — поучала тётя Тийу. — И чтобы никакого хныканья — в очереди за сахаром не до шуток!

Я представляла себе сахарную очередь длинной белой сверкающей сахарной гирляндой, которую взрослые и дети держат над головами, но это оказалось вовсе не так… Перед майскими, октябрьскими и новогодними праздниками школьники в Руйла приносили с болота плаун, из которого вили длинные гирлянды. По всей школе пахло таинственным болотным запахом, когда дети украшали этими гирляндами потолок зала и висевшие в коридорах картины и ту, на которой был Энгельс со своими друзьями. Я представляла себе, что если бы на такие гирлянды насыпать сахару, получилась бы очень красивая сахарная очередь. Но на улице Хаава перед продовольственным магазином стояли один за другим совсем обычные жители Нымме. Это и была сахарная очередь, только издалека она казалась длинным хвостом, но когда мы стали в его конец, сделалось скучно.