Анатолий Аргунов - Кирюшкины миры (сборник)

Мать охала:

— Верно, верно, Любушка. Только когда я ему читать-то буду? То корова, то куры, то готовка, то стирка, а ещё и на работу успеть надо.

— И то правда, — соглашалась сердобольная тетя Люба. — Когда тебе, Мария? Знаешь что? А ты его ко мне присылай: пусть у меня хоть в будке, хоть дома побудет. Я и научу парня читать. Верно, Кирюшка? — спрашивала она смотрящего на нее любопытными глазами мальчика.

Кирюшка слушал и молчал, не зная что и ответить.

— Ладно, приходи завтра ко мне домой. Знаешь, где я живу? Рядом с семафором путейский домик на четыре семьи стоит, сразу же за домом Пети Носа.

— Знаю, знаю! — радостно кричал Кирюшка.

— Ну вот и приходи часам к двум. Я как раз приберусь, обед сготовлю.

— Спасибо тебе, Люба. Если озорничать не будет, то научи. А если не так поведет себя — отправляй назад.

Так Кирюшка первый раз попал к тете Любе в гости. В её квартире все понравилось Кирюшке — и фотографии, развешанные на стенах, и много-много книг. Книги были везде — в шкафчике, на полке, на столе и даже разбросаны по дивану. Ещё Кирюшка обратил внимание на большую стопку газет, лежащую на тумбочке под зеркалом и перевязанную бечевкой. На одной из фотографий Кирюшка узнал тетю Любу, только молодую-молодую, всю в кудряшках. А рядом с ней стоял серьезный военный в форме, с черными, как смоль, волосами.

— Это мой муж, Эдуард. Его на войне убило, — привычно рассказывала тетя Люба, видя Кирюшкино любопытство. — А вот мои дети.

Она показала на три больших снимка, висевших на стене около кровати.

— Вот старший сын, Виктор. Сейчас на Дальнем Востоке военным моряком служит, офицер. А это дочка Катерина. Она окончила техникум и теперь работает в Калуге, замуж скоро выйдет. А это Женька, младшенький. Да ты его знаешь. Он сейчас тоже в техникуме учится, только в Ленинграде, как и твоя тетя Лена. Там и живет.

Кирюшка знал Женьку. У того с детства была повреждена нога и из-за этого он прихрамывал. Мальчишки часто его дразнили «хромым». Но Кирюшка уважал Женьку за его умение играть в шахматы. Он всех обыгрывал — и взрослых, и ребят.

— Научи меня, — просил его Кирюшка.

— Вот подрастешь чуть-чуть — научу, — обещал Женька.

А теперь он уехал. Кто же теперь научит его, Кирюшку, играть в шахматы? А так хочется! Кирюшка долго смотрел на фотографию кудрявого Женьки и вздохнул.

На других фотографиях, стоящих в рамочках на комоде, были видны большие каменные дома и какие-то улыбающиеся люди.

— Это мои родители, родственники. Мы же в Ленинграде до войны жили. У нас была большая дружная семья. Вот все, что от нее осталось, — показала на фотографии тетя Люба. — Война все разрушила.

У тети Любы на глаза набежали слезы. Она их вытерла платочком и продолжала уже как ни в чем не бывало:

— Муж погиб сразу же, в начале войны. А меня с тремя детьми эвакуировали. Попала сюда, обучилась на стрелочницу и работаю. Дом наш в Ленинграде разбомбили, родственники поумирали в блокаду, и папа с мамой, и брат с сестренкой. Так что возвращаться мне было некуда. Здесь и прижилась. А сама я до войны училась на библиотекаря, но так и не пришлось по специальности поработать. Зато книги до сих пор люблю. Читаю запоем. Там столько интересного! Хочу и тебя этому научить. Будем учиться-то, Кирюша?

— Будем, тетя Люба! — бодро отвечал Кирюшка.

— Вот и замечательно. Сейчас чаю попьем с моим печеньем и начнем учиться.

Так началась их дружба — пятилетнего Кирюшки и женщины, у которой уже было трое взрослых детей, — тети Любы. Кирюшка оказался очень способным учеником. Через пару месяцев он не только освоил весь алфавит и научился считать до ста, но и бойко читал по складам. Это была первая и самая значимая победа маленького мальчика с полустанка. Выше этой победы, считал Кирюшка, в его жизни больше не было, хотя и достиг он очень многого. А тетя Люба, его первая учительница, всегда незримо присутствовала рядом с ним, особенно когда было трудно и нужно было решиться на что-то очень важное или начинать сначала.

Дай Бог каждому из вас встретить в жизни свою тетю Любу, и тогда многие несчастья минуют вас, мои дорогие маленькие читатели, и жить вы будете в любви и согласии сами с собой и со всем миром.

Кирюшка очень боялся уколов. Однажды, когда он заболел, к нему пришел их сельский фельдшер Степан Андреевич. Он долго осматривал раздетого до трусиков Кирюшку, изучал какие-то пятнышки на теле, потом слушал его маленькой деревянной трубочкой, приставив один конец к спине, а другой к своему уху. Потом он залез чайной ложкой прямо в горло Кирюшки, заставив его говорить «а-а-а». Он очень щекотно щупал живот, потом сказал Кирюшкиной матери: