Игорь Шенфельд - Исход

— И похоронили Таракана у «Кремлевской стены», — закончил свой ужасный рассказ Николай.

Вальтер только головой качал: «Как хорошо, что мы с тобой убрались оттуда. Как ты думаешь, куда нам дальше податься, когда мы к трассе выйдем? Как мы без документов-то будем?…».

— Как дойдем, так и думать будем, Вальтер Карлович. Обожди с этими вопросами. Даст Бог — решение найдется. А куда? Я думаю, в Азию подаваться надо, к туркменам куда-нибудь, или в Ташкент. А там можно будет сбыть золото потихоньку, и документы купить. В средней Азии можно все продать, и все купить, я слышал…, — и Николай снова зашагал вперед, подминая снег и слыша, как тяжело дышит позади него Вальтер.

На пятый день они забрались косым зигзагом на преграждающий им путь невысокий хребет и по другому склону его спустились вниз, к реке — довольно широкой и быстрой, судя по тому, что лед еще не повсюду сковал ее, и черная вода жирно бугрилась тут и там, вырываясь из-подо льда, и снова с сытым, густым бормотаньем уходя под лед. На другой стороне реки плавно вздымался редколесый бок следующего хребта, через который им предстояло перевалить. Сделали небольшой привал, наметив сегодня еще преодолеть и следующую преграду. Пока Николай переупаковывал свои растрепавшиеся одеяльные «унты», Вальтер ступил на лед. У него под ногами затрещало, и лед слегка прогнулся.

— Эй, давай назад! — испугался Николай, — наверно, течение тут сильное, лед еще тонкий. Надо переход найти.

Вальтер вернулся на берег, сказал: «Да нет, лед вроде держит, только гнется немного». Он отошел в сторону, попробовал там. «Видишь, тут прочный. Надо просто правильное место выбрать».

— Слушай, Вальтер, — позвал его Николай, — вернись. Пойдем вдоль реки вверх. Найдем где крепче, там и перейдем.

— Нам света осталось всего часа четыре: не успеем через ту гору перевалить.

— Не успеем — значит тут заночуем, на этой стороне.

— Да брось ты: у нас еда кончается, силы кончаются… смотри, тут крепко… вот, я уже нашел — даже не прогибается… Ну, смотри: я прыгаю — даже не трещит… Говорю же: надо просто проход найти. Тут же рядом: вот он, берег! Смотри: иду дальше… прочно!.. — и он двинулся на другую сторону, осторожно ступая.

— Вальтер, иди назад, — позвал его опять Николай, — смотри там, в середине, голый лед… хотя бы лежмя ляг… Слышишь ты? Кончай, иди назад…

Но Вальтер лишь махнул рукой: «Тут крепко!». Теперь он уже перешел середину реки, и ступил на темный лед. «Ну, видишь? Крепко!», — крикнул он, обернувшись, и в этот момент поскользнулся вдруг, взмахнул руками и упал на лед. Николай услышал треск, увидел как взлетела, блеснув белым огнем, пластина льда, вместе с ней взметнулся язык зеленовато-бурой воды, и вот уже все было пусто там, где только что стоял Вальтер — только темное пятно воды быстро разливалось по снегу вокруг.

— Вальтер! — позвал Николай в недоумении, не веря глазам своим, не веря, не понимая……………, — Ва… Ва… Ваа-а-альтер! — закричал он, — Ва-а-а-а!.. — голос его перешел в визг, он побежал, упал на лед, пополз к полынье, все еще крича и визжа, все еще не веря, но уже полупарализованный ужасом непоправимой свершившийся беды…

— Ва-а-а-аль…, — выл он и полз к свежей полынье, и обжигающая, ледяная вода ползла ему навстречу, и вот уже схватила его за руки, за локти, за колени, сковывая невыносимым холодом… А Вальтера не было, и ничего не было, кроме черного пятна впереди и черной воды, сводящей тело нестерпимой болью.

Николай развернулся и пополз обратно, беспрестанно крича: «Вальтер…, Вальтер…, Вальтер…, Вальтер…, Вальтер…»… Потерявший голос и теперь уже лишь хрипящий и повизгивающий, он выбрался на берег на четвереньках, вскочил на ноги и заметался по берегу, не прекращая сипеть: «Вальтер», «Вальтер…», «Вальтер…», «Вальтер…», все еще не в состоянии осознать, что он остался один, что Вальтера больше нет. На нем обмерзала и хрустела одежда, на его лице замерзали слезы на морозном ветре, а он все шептал: «Вальтер, Вальтер…».

Потом побежал вдоль реки — прочь от этого страшного места. Где-то он оступился и упал меж прибрежных камней в полном изнеможении, начиная соображать и понимая теперь только одно: он замерзнет до смерти в своей мокрой одежде, если не подготовится к ночи. Тогда он поднялся к лесу, нарубил веток, с трудом развел костер, потому что руки тряслись, и все тело тряслось, и спички падали из пальцев… Но как-то, непонятно как огонь загорелся, И Николай развесил на палках мокрые одеяла и одежду, и все время вертелся голый у огня, пока тряпки сохли, парили и дымились. В стороне хребта выли волки. Впервые Николая охватила паническая мысль: «Не дойду!». Эта жуткая мысль отвлекла на время от страшной картины дня…