Павел Хюлле - Касторп

Решив так и несколько приободрившись, он сел в трамвай, однако, взглянув на кондуктора, едва не застонал от отчаяния, ибо это был тот самый гнусный тип, который утром так безобразно с ним обошелся. «Какого черта! — подумал Касторп. — Видно, понятия „вторая смена“ здесь не существует; интересно, неужели вагоновожатые тоже ездят по этому городу с раннего утра до поздней ночи? Очень разумно, ничего не скажешь», после чего произнес требовательно:

— Один до политехникума!

Кондуктор весьма любезно улыбнулся и протянул пассажиру продырявленный билет, а затем и сдачу. Поскольку Касторп вручил ему просчитанную до пфеннига сумму, вероятно, произошла ошибка, которую следовало незамедлительно исправить.

— Я не имею права на льготный проезд, — поспешил объяснить он. — Если быть точным, студентом я буду считаться начиная с завтрашнего дня, то есть со дня зачисления!

— Да ну их, эти формальности, — ответил кондуктор. — Езжайте спокойно и не морочьте себе голову!

Как и в прошлый раз, несколько пассажиров уставились на Касторпа. Дабы избежать дальнейших осложнений, он сдался и сел на свободное место, нисколько не успокоившись: во всем, что с ним происходило с утра — включая и этот инцидент, — было что-то глубоко неправильное, какое-то странное нарушение привычного ритма, что особенно тревожило, так как касалось вещей не очень существенных. Наверно, не стоит добавлять, что до сих пор нашего героя воспитывали — и он это крепко-накрепко усвоил — в убеждении, что должный подход к жизни вырабатывается из правильного отношения к мелочам. Трамвай уже давно миновал рыночную площадь с часовой башней и начало улицы, над крышами которой возвышался костел, выстроенный в претенциозном неоготическом стиле. Касторп, однако, не обращал на такие детали внимания. Ко всем докучливым событиям, которые в тот день, будто черные бусинки, нанизывались на невидимую нить времени, добавилось еще одно. Только сейчас, рассеянно глядя на проплывающие за окном трамвая дома, Касторп понял суть некоего наблюдения, сделанного им в столовой госпожи Вибе. За обедом он несколько раз мельком поглядел на портрет обер-лейтенанта. Мундир с галунами, головной убор с изображением черепа, аксельбанты и эполеты, видно, до такой степени истощили фантазию художника, что лицо на портрете получилось совершенно невыразительным. Лишенное индивидуальности, практически незапоминающееся, оно, казалось, просто заполняло пустой овал среди ярких гусарских аксессуаров. Однако во взгляде обер-лейтенанта Вибе крылось что-то, обеспокоившее Касторпа. Быть может, просто свет неудачно падал на холст, но сейчас, в разогнавшемся трамвае, который на круто спускающейся вниз улице развил максимальную скорость, Касторп почувствовал неприятную дрожь, осознав, что лицо обер-лейтенанта Вибе — по крайней мере какой-то своей частью — поразительно схоже с лицом мерзкого типа, заговорившего с ним возле казарм. Как сказал этот рыжий? «Не для барчуков служба». Он попытался вспомнить хриплый, противный и одновременно насмешливый голос. И чем дольше думал, тем больше убеждался, что между рыжим и обер-лейтенантом Вибе существует какая-то связь или, кто знает, возможно, они состоят в близком родстве. С другой стороны, стоит ли удивляться, что у покойного обер-лейтенанта есть в городе двоюродный или даже родной брат, да и какое это может иметь значение? Касторп не верил в приметы, предсказания, ворожбу, и его рациональный ум загодя исключал метафизический характер любых — пускай и необычных — событий. Так чего ради забивать себе этим голову? За секунду до того, как сойти с трамвая, он подвел итог, сводившийся к следующему: незачем углубляться в эту историю, надо просто принять как очевидное, что возле казарменного учебного плаца он повстречался с родственником обер-лейтенанта Вибе.

Было уже без четверти пять — надлежало поторопиться. Улица, ведущая к главному зданию политехникума, расположенному на невысоком холме, в будущем обещала стать красивой тенистой аллеей. Пока же виден был лишь ее замысел, словно бы составленный из маленьких деревьев скелет, левым боком прилегающий к кладбищу, а правым — к выстроившимся в ряд двухэтажным кирпичным домикам. От внимания Касторпа — хотя он теперь шел очень быстро — не ускользнула эта симметрия. И кладбище, и домики были новехонькие, то есть можно было сказать, что жилища по обеим сторонам аллеи Госслера ждут новых обитателей; это сравнение позабавило Касторпа, и настроение у него улучшилось. Слегка запыхавшийся, он без пяти минут пять вошел в канцелярию факультета кораблестроения и положил на стол чиновнику полный комплект необходимых документов — кроме тех, разумеется, которые были заранее высланы по почте. Все происходило в почти полной тишине: долговязый канцелярист с усохшей физиономией выразительно посмотрел на стенные часы, после чего отыскал в списке первокурсников фамилию Касторпа. Проверка заняла у него не больше пяти минут.