Уильям Янг - Хижина

Они передавали друг другу тарелки, и Мак был зачарован, наблюдая и слушая, как Папа участвует в разговоре Иисуса и Сарайю. Разговор касался примирения какого-то враждующего семейства, но Мака захватило не то, что они говорили, а как они при этом себя вели. Он никогда еще не видел, чтобы три человека были так просты и прекрасны. Каждый явно заботился о других больше, чем о себе.

— А ты что скажешь, Мак? — спросил Иисус.

— Я понятия не имею, о чем вы говорите, — заявил Мак с набитым ртом. — Но мне нравится, как вы это делаете.

— Ого, — произнесла Папа, которая вернулась из кухни с очередным блюдом. — Поосторожнее с этими овощами, молодой человек. Если не проявишь благоразумия, они заставят тебя побегать.

— Хорошо, — сказал Мак. — Постараюсь не забыть, — и он потянулся к принесенному ею блюду. Затем, обернувшись к Иисусу, прибавил: — Мне нравится, как вы общаетесь друг с другом. Это совершенно не соответствует моим представлениям о Боге.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, я знаю, что вы одно и все вместе и что вас трое. Но вы так заботливы, так предупредительны. Разве один из вас не главнее остальных двоих?

Все трое переглянулись, словно никогда не задумывались об этом.

— Я имею в виду, — продолжал Мак, — я всегда считал, что Бог-Отец в некотором роде босс, Иисус подчиняется ему, исполняет приказы. Не знаю точно, чем занимается Святой Дух. Он… в смысле, она… э… — Мак старался не смотреть на Сарайю и путался в словах, — …ну, Дух всегда представлялся мне неким… э…

— Вольным Духом? — предположила Папа.

— Именно, вольным Духом, которого все-таки направляет Бог-Отец. Это все имеет какой-нибудь смысл?

Иисус посмотрел на Папу, с явным трудом пытаясь сохранить на лице серьезное выражение.

— В этом есть для тебя какой-нибудь смысл? Честно говоря, я понятия не имею, о чем толкует этот человек.

Папа сморщила лицо, словно выражая крайнюю сосредоточенность.

— Нет, я пытаюсь понять, что к чему, но уж извини, у меня не получается.

— Вы знаете, о чем я говорю, — расстроился Мак. — Я говорю о том, кто главный. Неужели у вас нет никакой субординации?

— Субординации? Звучит омерзительно! — сказал Иисус.

— Как минимум несвободно, — прибавила Папа, и они засмеялись, а потом Папа повернулась к Маку и пропела: — «Пусть цепь из золота, она все та же цепь».

— Ты не обращай на них внимания, — вмешалась Сарайю, протягивая ему руку помощи и успокаивая его, — Они просто разыгрывают тебя. На самом деле эта тема нас очень даже интересует.

Мак кивнул, смущенный тем, что снова позволил себе потерять терпение.

— Макензи, у нас так и не сложилось никакой окончательной иерархии, только союз. Мы находимся в круге взаимоотношений, а не в цепи субординации или «великой цепи бытия», как именовали это твои предки. То, что ты наблюдаешь, это взаимоотношения без применения какой- либо власти. Нам не нужна власть друг над другом, потому что мы всегда стремимся к лучшему. Иерархия среди нас не имела бы никакого смысла. Это ваша проблема, а не наша.

— Правда? Это как?

— Люди настолько испорчены, что тебе почти невозможно представить, как они могут работать или жить вместе без того, чтобы кто-то не был главным.

— Однако каждый человеческий институт, о котором я только могу помыслить, от политики и бизнеса и вплоть до самого брака, зиждется именно на подобном типе мышления, это основа нашего социума, — заявил Мак.

— Какое расточительство! — сказала Папа, забирая пустую тарелку и направляясь в кухню.

— И это одна из причин, по которой вам трудно установить друг с другом настоящие взаимоотношения, — прибавил Иисус. — Как только у вас появляется иерархия, вам требуются правила, чтобы защищать и осуществлять ее, затем вам требуется закон и укрепление правил, а заканчиваете вы неким видом субординации или системой приказов, которая уничтожает взаимоотношения, вместо того чтобы развивать их. Вы редко наблюдаете или участвуете во взаимоотношениях, не основанных на силе. Иерархия насаждает законы и правила, и все кончается тем, что вы тоскуете по чуду тех взаимоотношений, которые мы и создали для вас.

— Что ж, — произнес Мак саркастически, — Надо сказать, что мы, судя по всему, прекрасно к ней приспособились.

Сарайю не замешкалась с ответом:

— Только не путай адаптацию с устремлением, а соблазн с реальностью.

— В таком случае… а, кстати, можно мне еще немного овощей? В таком случае, получается, нас соблазняет идея власти?