Александр Громов - Жара. Терпкое легкое вино.

Юлька качнула головой.

— Нет, — и спросила: — А закурить у тебя есть?

Николай достал сигареты, поднес зажигалку, она затянулась, а он продолжал проигрывать в руке недопитым стаканчиком.

— Нет, вообще-то, я не курю. Ты не удивляйся.

Николай абсолютно не удивлялся, он все так же слушал, чуть склонив голову на бок и не теряя плутовской улыбки.

— Так иногда… — продолжала Юлька, стряхивая пепел. — Балуюсь… Валерка-то не знает.

— Он многого не знает, — отозвался Николай.

Юлька подняла голову и посмотрела на него, потом сказала:

— Да, многого. Он не знает, например, чего мне стоят эти постоянные ухажерства и заигрывания на работе. Лучше бы я с бабами работала.

— Не лучше, — снова отозвался Николай.

Юлька молчала. Она уже докурила сигарету и бросила бычок в пепельницу. Потом вдруг что-то вспомнив, на что-то вдруг набредя в своих мыслях, с каким-то даже облегчением спросила:

— А это правда, что ты Валерке жизнь спас?

— В общем-то, да… но сначала я его чуть не убил.

— Это как?

— Очень просто: из-за бабы, — Николай улыбался.

— Из-за бабы? — Юлька чуяла, что Николай специально тянет, чтобы как-то поэффектней рассказать очередную смешную историю и охотно ему подыгрывала.

— Да, из-за бабы. Мы жили на зимовье с месяц, и Валерка, лежа на своем топчане, сказал: «Бабу бы сюда». А я запустил в него кочергой. Он разве ничего не говорил про шрам над правым виском? Хотя я все-таки рассчитывал, что кочерга попадет в стену, а не в голову, но так получилось…

— Из-за такого пустяка? — она вдруг испытала страх, что вот сидит с человеком, который так запросто мог убить человека.

Николай выдержал паузу.

— Да, но он эту фразу повторил уже в двадцать пятый раз за день и, может быть, тысячный раз за месяц.

— Но все равно…

— Мне было двадцать лет. Ему нравилось говорить при мне о женщинах, это его развлекало. Потом я его выхаживал. Это развлекало меня. Так что у нас у каждого было по месяцу развлечений.

И он замолчал, а улыбка стянулась в плотно сжатые губы, наверное, он что-то вспомнил, может быть, испуганные и удивленные, страшно расширенные глаза Валерки, когда кочерга не долетела до стены.

— Странно, — прервала молчание Юлька, а Николай вернул на лицо улыбку.

— Нормально… Очень, кстати, хорошее вино. На чем вы его ставили?

— На яблоках.

— А-а, на яблоках, вот оно что…

— Спать пора, — Юлька поднялась.

— Я еще посижу, уж больно ночь сегодня чудная.

— Я Катьку положила к нам, а тебе постелила на диване в детской.

— Хорошо. Спокойной ночи.

— Спокойной.

Она ушла, и Николай теперь явно никого не ждал, он потягивал вино и глядел на звезды. Это была действительно чудная ночь — сидеть на краю вселенной, потягивать терпкое легкое вино и глядеть на весь остальной раскинувшийся в бесконечность мир…

На следующее утро Николай проснулся от невнятного Валеркиного бу-бу-бу и вполне ясного и громкого голоса Юльки, доносившихся с кухни.

— А я знаю, что говорю. Ты до ночи у ней телевизор ремонтировал.

Бу-бу-бу…

— Ну да, да, она тебе еще и заплатила. А потом у ней сломался будильник и дома его никак нельзя было починить, да?

Бу-бу-бу…

— Ладно, дождешься у меня!

Николай вышел аккуратненький, подтянутый, словно вчера и не досидел до трех часов один всю оставшуюся банку.

— Ну скажи ты ей, — вместо «здрасте» сразу взмолился Валерка. — Белены она с утра, что ли, объелась? Я прямо не знаю, набросилась с чего-то…

— Это бывает, — пояснил Николай, подсаживаясь за стол.

— Да нет, — возразил Валерка. — Это она чего-то не понятно что.

— Все тебе понятно, — отозвалась Юлька, отойдя к плите.

— Да я ж только тебя люблю! — почти крикнул Валерка и схватился за голову, видать, кричать-то уж не надо было.

— Ага, — отозвалась Юлька, не оборачиваясь от плиты. — Уже оправдываться начал.

Злая она какая-то с утра была.

— Да ничего я не оправдываюсь, — и Валерка махнул рукой. — Да ну ее… — и поворотился к Николаю. — У меня череп так и раскалывается.

— Лечить надо.

— Ю-юль, — протянул Николай, — а достань нам еще баночку.

— У самого, что ли, рук нет?

— Нет, — признался со вздохом Валерка. — И чего ты сегодня. Я ж тебя люблю.

— Заладил, — буркнула Юлька.

— Он любит, — подтвердил Николай и добавил: — Мы тебя все любим.

Юлька повозилась в кухонном закутке и банку принесла.

— Ну вот, — сказал Валерка. — А ты, Юль, не будешь с нами?

Юлька фыркнула и ушла к плите.