Аллен Курцвейл - Часы зла

— О да, очень. Пришлось начать издалека и подводить к теме постепенно. Вообще Ташиджиану страшно нравилось говорить о часах, но я понимал, что стоит только затронуть столь болезненную для него тему, как он тут же замкнется и давить на него будет просто бесполезно. Я сделал такой вывод еще в кафе. Стоило мне заговорить о заводном ключике нашего брегета, как он тут же впал во мрак. А потому следовало действовать с осторожностью. И я завел с ним светскую болтовню. Поинтересовался, как долго он работал у Мейера, прежде чем открыть свою лавку. Кто его любимый часовой мастер? Какой самый сложный ремонт часового механизма ему доводилось выполнять? И вдруг в какой-то момент он замедлил шаг и остановился возле витрины. Между карманными часами с эмалью от Бло и настольными часами Нюремберга вырисовывался в бархате слабый отпечаток примерно трех дюймов в окружности. «Бывший ее трон, да?» — спросил я. «Да, — кивнул Ташиджиан. — Директор хочет поместить сюда другие часы. Я категорически против. Сказал ему, что в один прекрасный день наша „Королева“ непременно вернется».

— И чем же объяснял ключник свой оптимизм?

— Да ничем. И потом я бы не стал говорить, что настроение у него было таким уж оптимистичным. Он начал описывать преступление в мельчайших подробностях и деталях. Деталях, о которых Киммельман говорить отказался. Воры оторвали стрелки у многих напольных и карманных часов, часть захватили с собой, часть побросали тут же, на месте преступления. На протяжении нескольких недель после ограбления полиция ждала, что они как-то дадут о себе знать. Предложат стрелки в обмен на вознаграждение. Выдвинут какие-то другие требования.

— Но, как я понимаю, ничего этого не произошло?

— Нет. Ташиджиан лишь подтвердил то, что сказал мне Киммельман. Воры не объявились.

— А почему Киммельман умолчал о стрелках?

— Тот же вопрос я задал Ташиджиану. Полиция хотела, чтобы в газетах было как можно меньше информации по данному делу — избыточная гласность, мол, может помешать расследованию. Но и эта тактика ничуть не помогла. По мнению Ташиджиана, нехватка фактов лишь навредила.

— И он сильно разочаровался в способности властей раскрыть это дело?

— О да. Наверное, именно поэтому и согласился на мое предложение. «Мистер Ташиджиан, — сказал я. — Ключ, который оставили воры, должен служить вам хоть каким-то утешением. — Он печально усмехнулся. — Могу я взглянуть на него?» И когда ключник спросил, зачем мне это, я показал ему копию гравюры из «Часослова», а потом рассказал о шкафчике.

— И как он реагировал?

— Как я и надеялся. Его интерес значительно возрос. Он не знал, что до сэра Давида брегет принадлежал какому-то инженеру. И тут я попросил у него разрешения хотя бы на секунду прикоснуться к заводному ключику от «Королевы», этому символу нашей общей страсти. Ташиджиан согласился тотчас же, без колебаний. Потянулся к поясу и…

— Погодите секунду, мистер Джессон. Из записи я понял, что этого ключика у него на поясе не было.

— Ключ, к которому он потянулся, отпирал чулан.

— О, понимаю. Извините, что перебил.

— И там, в чулане, среди моющих средств и бумажных полотенец стояли дюжины две кожаных сундучков, достаточно больших, чтобы в них могли уместиться каретные часы. Но были там и совсем маленькие. Ташиджиан достал совершенно восхитительную шкатулку, обитую красным сафьяном. Несмотря на всю свою нелюбовь к незаполненным пространствам, должен признать, то был истинный перл. Иное дело — Ташиджиан. Для него эта кожаная коробочка была колыбелью похищенного и бесконечно любимого дитя.

Стук ракетки о дверь возобновился. Эндрю давал хозяину знать, что пять минут давно прошли.

— Ну и что же дальше? — спросил я. — В чем заключался ваш план?

— Простите, Александр, но мне пора.

— Но…

— Всему свое время. Распорядитель нашего клуба страшно строг и не любит, когда опаздывают.

Едва придя домой, я включил автоответчик. Надеялся получить сообщение от Джессона о том, что он передумал и отменил встречу в клубе.

Но мне не повезло. Первое послание было от Ник, она сообщала, что придет очень поздно. Второе — от какого-то неведомого мне промоутера, сулившего возможность невероятно и в одночасье разбогатеть. И наконец третье — от моих родителей, которые делились планами на отпуск. В любом случае ни одно из них не имело ко мне ни малейшего отношения. Родители хотели посетить вместе с невесткой друзей, у которых мы заказывали кружевное свадебное платье для Ник. А вот четвертое послание стало для меня сюрпризом.