Аллен Курцвейл - Часы зла

— Не надо, не стоит. Хочу свести все эти вторжения в частную жизнь к минимуму.

Вернувшись на работу после ленча, я первым делом позвонил в отдел периодики и попросил отложить для меня все издания, где были опубликованы статьи Джессона. А пока они готовили для меня эти материалы, решил заняться генеалогией.

— Фин, ты не поможешь мне разобраться с одним геральдическим рисунком?

— Это не рисунок называется, Шорт.

— Ну, хорошо, тогда со щитом.

— Ай-ай-ай! Ты ведь уже давно здесь работаешь, Шорт. Это положено называть гербовыми щитами.

В книжном мире всегда хватало самодовольных педантов. Возможно, именно поэтому Финистер Дэпплс решил выделиться среди остальных и претенциозно вставлял в речь типично английские словечки. (Ну скажите, много ли уроженцев Нью-Йорка говорят «Ай-ай-ай»?) А ведь Финистер родился и вырос в трущобах Бруклина. И если б я придумывал ему герб, тот бы представлял собой скрещенные бейсбольные биты и вставших на задние лапки тараканов на фоне потрескавшейся бетонной стены.

После того как я признал свою ошибку, он продолжил расспросы:

— Так, давай по порядку. Этот гербовый щит, о котором идет речь, он украшен каноническими геральдическими знаками? — Во избежание дальнейших издевок я протянул ему распечатку. — А более четкого изображения у тебя нет?

— Увы.

Брезгливо морщась, он осмотрел герб.

— Видишь эту волнистую линию? Она является знаком незаконнорожденности. Твой гербовый щит принадлежит внебрачному ребенку или человеку, у которого кто-то из предков был незаконнорожденным. Есть одна довольно любопытная статья в… — Тут Фин умолк, заметив, как я украдкой поглядываю на наручные часы. — Если ты ограничен во времени, Шорт…

— Извини.

К счастью, профессиональный интерес взял у него верх над спесью и раздражением.

— Видишь этого василиска? — продолжил он, указывая кончиком карандаша на фантастического зверя. — Создание наделено невероятной злобой и жестокостью, опасно для всех, кроме одного зверька — ласки. Вообще-то довольно распространенный образ. Но что меня смущает, так это девиз, который он держит в когтях.

— Книга в книге?

— Никогда прежде не видел ничего подобного. — И Фин принялся перелистывать справочники: «Геральдика» Бёрка, «Британский геральдический устав». Но все без толку. Девиз явно поставил его в тупик. — Откуда ты его вообще взял, а, Шорт?

— Ты что, полагаешь, это подделка?

— Да нет, ничего подобного. Наверняка не признан Геральдической коллегией, но это еще не означает, что герб — фальсификация. К сожалению, у меня нет сейчас времени продолжать изыскания, но ведь и ты, похоже, куда-то торопишься.

Проигнорировав этот подкол, я спросил, важно ли здесь латинское изречение.

— В чисто геральдическом плане — нет. Все эти лозунги и девизы не входят в число обязательных элементов, а потому каждый владелец волен изменить надпись.

— А ты знаешь, что она означает?

— Sapere aude. Кажется, это из Канта. Лично я перевел бы так: «Осмелился знать».

Я поблагодарил Фина за помощь и помчался в отдел периодики, где для меня уже подготовили подборку. До назначенной встречи оставалось не более получаса, а потому я мог лишь бегло просмотреть писанину Джессона.

Первая статья, «Современные корни в исторической прозе: Исследование на примере французской новеллы восемнадцатого века», являла собой какие-то маловразумительные и малоинтересные рассуждения о литературном наследии и предварялась эффектным эпиграфом, взятым Джессоном из письма другого Генри Джеймса:

«На мой взгляд, „исторический“ роман, даже в случае столь деликатного подхода, как у вас, фатально обречен стать дешевкой… Вы можете собрать массу мелких фактов из картин, рисунков и документов, сколь угодно долго и тщательно собирать предметы старины и материалы, относящиеся к той или иной эпохе. Но отобразить реальность все равно не получится, это почти невозможно. А отсюда неизбежно напрашивается лишь один выход: изобретать, выдумывать. Постараться представить, как работало в ту эпоху человеческое СОЗНАНИЕ, изобразить душу и чувства человека того времени, его горизонты, его видение мира, в котором не существовало и половины тех вещей, которыми пользуемся мы сейчас. И оттого весь наш современный мир как бы перестает существовать… Вы должны все время упрощать, вот к чему сводится tour de force, [14] Главное усилие (фр.). и даже тогда в результате все равно получатся надувательство».