Андрей Бабиков - Оранжерея

Игра и вправду была впечатляющей. Прими­те мои поздравления. Полагаю, что легкий грим и пара цветных контактных линз (только ни в коем случае не очки — это сразу насторажива­ет), а также сдержанность по отношению к чужим бумажникам (для него) и обновление гар­дероба и несколько уроков сценического мастер­ства у отставного актера в потертой бар­хатной куртке (для Вас) вознесут Ваше искус­ство на недосягаемую в городе высоту. Что до меня, то я почти попался, но обо мне — позже.

Итак, Мария, подведем итоги. 80-марок (не считая чаевых) я заплатил за Ваш иллюзорный обед с шампанским в компании с ходульным пер­сонажем в дорогом галстуке — подробность яр­кая, браво. Кстати, о дороговизне: с каких это пор «Moet» в «Углах» стал стоить полсотни (де­тали, Мария! внимание к деталям!), если за него никогда не просили больше сорока? Это было первое sic, отмеченное мною как бы на полях Еще там упоминались, кажется, трюфли, рос­кошь юных лет. Это напрасно. Смею предполо­жить, что Вы ихвжизнине нюхивали, все равно, пъемонтских ли или черных, — хотя у Вас все еще впереди. Хочу все же надеяться задним чис­лом, что Ваш братец не мучил Вас весь вечер голодом и вынес Вам хотя бы тарелку остыв­шего супу из кухни. И наконец последнее, дорогая Мария и компания (кстати, портье тоже уча­ствует?), чтобы покончить с темой ужина: про­стите, но «RoyalBlend'oM» там тоже не пахло.

Это было мое второе sic(значение можете найти, полистав словарь), после которого я решил досидеть до конца представления. Еще один совет опытного сердцеведа: на Вас долж­ны быть настоящие золотые «цацки», чтобы люди Вам верили. Отнесем его к разделу «внеш­ний вид актера». Но это — в сторону, как вы­ражается один мой знакомый, владелец бан­ка. Вернемся к нашим подсчетам. Итак, сперва было 80, Далее, согласно устному договору, 200 марок двумя купюрами, достоинством в 100 марок каждая, я отдал за (как оказалось, еще более иллюзорное) право обладать Вами, дорогая, с 10 часов вечера четверга 16 марта до 8 часов утра пятницы 17 марта (по Грин­вичу): всего 10 часов непрерывного хрономет­ража, или 600 скоротечных минут, больше по­ловины из которых уже истекли к моменту написания этой фразы (за окном снова заря­дил дождь, будь он проклят). В этой сцене я легко мог бы заупрямиться и сторговать ма­рок пятьдесят или даже семьдесят, да Бог с ними, речь не о том. Цена не имела значения, и я знаю еще только двух человек в городе, ко­торые могут себе позволить сказать так.

В свою очередь я охотно признаю, что мое упоминание о комендантском часе с точки зрения современной психологии было жалкой уловкой. Но, заметьте, не с литературной. Оно понадобилось мне, чтобы сдвинуть все дейст­вие с мертвой точки и перейти к следующему акту. Едва ли у Вас, конечно, не было запасного варианта на случай отступления, чай не впер­вой (как говаривал один оранжерейный сто­рож «во дни моей первой любови»), хотя пер­спектива вновь ублажать пожилого портье за возможность переночевать в его луком пропахшей комнатенке Вам не слишком улыбалась. Но и это тоже — в сторону. Будем милосердны Идем дальше (если Вы успеваете за мощным хо­дом моей мысли): еще 100 марок я отдал на­шему славному портье за номер (кстати, он оплачен до полудня, имейте в виду) и положил ему в шершавую лапу еще десять за растороп­ность. Что же у нас выходит, Мария? Всего 390 марок новыми, месячное жалованье трубо­чиста или помощника мясника, спущенное (это именно то слово, что мне нужно) за один до­ждливый вечер. Кажется, я ничего не упустил. Не так уж плохо, Мария, не правда ли? Теперь можете проверить мои расчеты.

Пока я все это пишу, Мария, сидя за столом, спиной к Вам, Вы преспокойно спите в оплачен­ной мной мягкой постели, и я могу сделать с Вами, что захочу, — вытолкать в шею на тем­ную мостовую, задушить подушкой, а потом самому выброситься из окна (дефенестраций у нас в роду еще не было) или насладиться Вами (это громко сказано, но пусть останется так) каким-нибудь экзотическим способом, предва­рительно связав Ваши хрупкие руки галстуком. Подумайте об этом, Мария, в третий раз пере­читывая эту заметку за завтраком, хоро­шенько подумайте об этом.

Кладу еще 10 марок для ровного счета с условием, что Вы купите себе как бы от меня букет цветов.

Не понимаю, зачем я так многословно про­щаюсь с Вами (ибо, когда Вы проснетесь, меня уже здесь не будет), наверное, оттого, что ме­ня не оставляют разного рода сомнения. А что, если все это совсем не так, что, если это только игра моего воображения, и нет у Вас ника­кого брата, и все как-то само собою сложилось, что этой ночью мы оказались вместе в одном номере, и в ресторане просто подняли иену на шампанское, а в коробку дорогих папирос под­ложили дешевых? Не знаю. Может быть, я толь­ко хочу уверить самого себя, что я не из тех, кто толкается у окошка театральной кассы, требуя вернуть деньги за билет, что в этом театре я — хозяин и что мне довольно хлоп­нуть в ладони, чтобы в зале погас свет.