Дарья Орлова - Все пиарщики делают это!

– Он из Москвы, но очень хороший – под мою ответственность.

– ФЕДОР!!!

– Да его сам Курочкин прислал в помощь! Он манагер, и знаешь, как здорово... в покер играет.

Я махнула рукой: если Курочкин решил загубить кампанию, Аликом меньше – Аликом больше... это уже не имеет значения.

По словам Феди выходило, что Мухосранск – просто город-мечта, там меня ждут гостеприимные люди, талантливые дизайнеры и вкусный ужин. К тому же вечером комфортабельная машина отвезет меня обратно домой, в Полонск.

– Не волнуйся, – добавил Федя, – не оставим мы тебя ночевать в Мухосранске.

– Не удивлюсь, если этим все кончится, – проворчала я.

– Ха! – отозвался Алик. – Отличная у вас организация труда.

Я мысленно высыпала ему за шиворот ведро снега.

Вскоре мы уже катили по пустынным улочкам Мухосранска и довольно быстро прибыли к офису, где мне с местным дизайнером предстояло сделать глянцевый буклет для Петрова.

– Ну, Федя, давай диск с материалами, – бодро сказала я, протягивая руку.

– Какой диск? А разве он не у тебя?..

– Мне его никто не давал...

– Ха! – только и сказал Алик в наступившей тишине.

И грянул гром.

Минут пятнадцать я, не умолкая, орала на Федора, выплеснув всю накопившуюся усталость и похмельную тоску. Потом мы с Федором достигли компромисса, послав в Полонск за диском Алика. Его хаканье меня прилично раздражало.

Верстку буклета мы начали к вечеру.

– Красавец! Кровь с молоком! – прокомментировал дизайнер Шурик.

Мы смотрели на фотку нашего кандидата.

Глеб Павловский, политтехнолог кремлевской администрации, признался однажды: чтобы утопить некоторых политиков, их достаточно просто показать народу. Живьем. Без титанических усилий дизайнеров.

– Ну и что мы будем делать с этими щечками и губошлепками? – уточнил Шурик, допивая вчерашний кофе из чужой кружки.

– Сделай его побледнее, прыщик на носу замазать надо... хомячьи щеки уменьшить... ну, губки подрежем, брови подгустим – будет конфетка.

Помню своего первого кандидата в депутаты – Алексея Ивановича. Хороший человек, но чересчур активный, всюду совал свой нос. А это для пиар-команды самое страшное зло.

Прибежал он как-то в штаб, руками размахивает, а в руках листовки. Наши, только из типографии.

– Что же вы, черти, делаете! – а сам чуть не плачет. Оказывается, жена его на листовке не узнала.

– Как же я буду с народом встречаться? – вопил он.

– Ну, – невозмутимо начал Гарик, – во-первых, с народом вам лучше вообще не встречаться, неизвестно, чем это может кончиться. Во-вторых, определенная интрига тоже не помешает, зачем вам свое лицо всему городу выставлять? А в-третьих, чаю хотите?

После того как Алексея Ивановича успокоили и отправили домой, идеолог Андрей, регулярно подвизавшийся на избирательных кампаниях, изрек:

– Во время выборов кандидатов надо увозить куда-нибудь на остров. Пусть они там едят, пьют и развлекаются. Главное – ни в коем случае не пускать их к избирателям и не давать вмешиваться в предвыборную суматоху.

Невозможностью воплотить эту мечту в жизнь Андрей объяснял все свои провальные избирательные кампании.

Наш Петров своей барской физиономией до неприличия сильно отличался от реалий мухосранской жизни. А реалии были таковы: в городе не было горячей воды, работы, жилья и детских садов. Зимой в домах температура держалась почти на минусовых отметках.

Выставлять посреди этого «благополучия» улыбающуюся довольную харю по меньшей мере неосторожно. С другой стороны, перебарщивать тоже нельзя. Какая радость людям, если с плакатов на них смотрит истощенная личность с кругами под глазами?

Нет, мы пойдем другим путем. Пусть наш кандидатик будет в меру упитанным мужчинкой в самом расцвете лет с умеренной бледностью щек и орлиным взором.

«Отредактированная» фотка кандидата предстала во всем своем великолепии с монитора компьютера.

– Пэрсик! – сказала я. И мы с Шуриком пошли пить чай.

Как-то незаметно спустилась ночь. Мухосранская черная ночь лезла изо всех щелей этого мрачного здания. Запах кофе и остывших пирожков с капустой дополнялся вонью от картриджей и ксерокса. Федор за мной не ехал и трубку телефона не брал. Вот дура, я же сама его отпустила «быстренько сгонять в Полонск и обратно»!

В голове по кругу ходили всего три мысли: во-первых, Федор должен умереть, во-вторых, я с удовольствием прикончу его своими руками, в-третьих, делать это надо долго и медленно.