Дарья Орлова - Все пиарщики делают это!

– Не исключено. Но я думал об этом, кое-что почитал, навел справки и уверен, что где-то тут прячутся масоны, – мечтательно заметил Капышинский, – и я бы на их месте обязательно выставил своего кандидата в президенты. Тайного.

Васькин эмалевый румянец слегка побледнел, но безмятежная улыбка не дрогнула. Не умеешь сохранять лицо в любой ситуации – не занимайся политконсалтингом.

– Кстати, – опомнился Капа, – к чему все эти наводящие вопросы?

Пришлось соврать, что я пишу аналитический материал для московского политического еженедельника, тогда Капышинский страстно возжелал выступить соавтором статьи, чтобы поднять «масонский вопрос».

– Милый Капа, – ласково сказала я, – обожаю тебя за твои фантазии, полные скрытого эротизма, и за космические гипотезы. А что ты говорил о Флоренском и монархизме?..

Через час, когда с ревом хлопнула входная дверь, Капышинский все еще говорил о Флоренском и монархизме, заплевав ковер скорлупками фисташек, а мы богемно дремали в креслах.

В дверь шагнула двухметровая девица в стеклянных босоножках. Под мышкой она зажимала Гарика, а ногтями поддерживала за ворот расстегнутой рубахи Митю. Оба, кажется, спали.

– У них тут дома такие красотки сидят, а они по стриптизам шастают, – хмуро сказала девица. – Все-таки мужики такие уроды!..

Митя вздрогнул и запел:

– Поют перепела-перепелицыыыыы, и заинька моя перепилаааа... и заинька мояяя... перепилаааа... ла-лу-ла-лу-лааааа!..

– Куда их класть?

– А прямо вот сюда! – злорадно хихикнул Капышинский, указывая на чей-то клетчатый чемодан в углу прихожей. Василиса и девушка в босоножках взглянули на него с укором и потащили Гарика с Митей на ковер у камина.

– Колготки из-за них порвала! – ругнулась девица и ушла, артистично захлопнув дверь пинком.

В доме воцарилась ясная и блаженная тишина глубокой ночи.

– Ты думаешь о том же, о чем и я? – спросила Васька на пороге своей комнаты.

– Боюсь, что да... А вдруг наши московские кураторы на самом деле – масоны? Помнишь, Курочкин тогда у реки заявил, что их объединяет не политика...

– Ага, он что-то вещал про историческое объединение.

– Завтра надо бы почитать в Интернете о масонах.

– И о Стабфонде.

В шесть утра позвонил Курочкин.

– Дарья, это ты? – уточнил он нетрезвым голосом. – Наваждение... никак не могу перестать о тебе думать. Хочу к тебе. Дарья, пообещай... пообещай, что дождешься меня там и никуда не денешься. Слышишь?

– Как ты думаешь, сколько у меня сейчас времени?.. – хрипло поинтересовалась я.

В Москве, по моим подсчетам, был всего час ночи.

– Ох, бля! – сказал Андрей Вячеславович Курочкин и мудро повесил трубку.

Еще через час телефон совершенно неуместно взвыл «Время, вперед» Свиридова. Звонил Гарик. Из соседней комнаты. Или с коврика у камина.

– Даш... вы в штаб собираетесь? – просипел он. – Собирайтесь пораньше, а? Там сейчас народу припрется... из мэрии, из типографии, из районных штабов... нужно будет как-то разрулить.

– Опамятуйся, Гарик, мы даже не знаем, что им нужно! Что мы будем говорить?

– Говорите – все под контролем. Я сейчас на совещании в Москве, все организационные вопросы по телефону. У кого нет моего мобильника – тем и не давайте. Гасите эмоции.

– Га-а-арик!

– Дашка, мы же команда! Мы же родные люди!.. – подхалимски простонал Гарик.

Я вздохнула и побрела будить Ваську.

– Гарик – проклятый эгоист, пьяница и деспот, – прошептала она, не просыпаясь, высунув из-под одеяла кончик ноги. – Кстати, можно я надену твое голубое платье?

Когда мы с Василисой, придав себе немного блеска, приехали в штаб, чувство было такое, как будто здесь прошла пирушка революционных матросов. Пустые бутылки и разнокалиберные чашки с размокшими чайными пакетиками, тарелка в веселенький цветочек, забитая окурками, пакетами от чипсов, мороженого и шоколадок, чей-то мобильник рядом с сухим обрезком вареной колбасы. Висел дух порока и разложения – обычное дело в предвыборном штабе.

К счастью, людей не было.

– Семен Семеныч, – Василиса взмахнула ресницами на старого разведчика, – ну как же вы недосмотрели!

– Василиса Витальевна, ребята сказали – креативный процесс идет...

– Понимаю, – горько кивнула Вася, сгребая бутылки, окурки и мобильник в шкаф.

Первым пришел человечек из мэрии с лицом мелкого пакостника. У него был длинный чуткий нос еврейского портного, но этот намек на интеллигентность, ничем не подкрепленный, провис в воздухе, испытывая, кажется, некоторую неловкость за хозяина.